Перекресток одиночества 4: Часть вторая (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич
— Это не так.
— Боюсь, что именно так. Сегодня я плакал там в тамбуре. Недолго и не особо горько, но плакал. И поверь, Охотник — мои слезы были вызваны не собственной отсталостью в некоторых вопросах, а пониманием, что я все же виноват…
— Не совсем понял.
— Ну… все эти годы, отправляя людей считай на верную смерть, а затем в буквальном смысле слова наблюдая за их гибелью, я все время утешал себя с помощью холодной высокомерной уверенности в том, что лично я как ученый предусмотрел каждую мелочь, каждый аспект и что с моей лично стороны не допущено ни малейших недочетов. Я сделал все что мог. Понимаешь?
— Теперь понимаю.
— И вот после череды трагичных смертей появляется молодая деловитая девчонка, что с некоторым даже презрением осматривает забитую исписанными тетрадями и журналами полку, затем бегло изучает их и принимается за кардинальную переделку всей нашей устоявшейся и как оказалось не учитывающую множество тонкостей системы… При виде этой сосредоточенно глядящей в мерцающий экран девчонки я ощутил себя бесполезным слезливым стариком…
— Это вы зря.
— Зря? Когда я уходил, она крутился в руках собранную буквально из мусора камеру, задумчиво прикидывая, удастся ли ей установить за ледником круглосуточное видеонаблюдение, и чтобы еще одна программа автоматически заносила в базу данных все зафиксированные камерой изменения внутри ледника…
— Потусторонняя решимость новых поколений дополняет их любовь к глобальной цифровизации — рассмеялся я — Это неизбежно. И как оказалось неизбежно даже здесь — в сердце чужой нам ледяной пустыни на другой планете. Но вы все же зря списываете себя со счетов.
— О… — Чифф неожиданно улыбнулся — Зря или нет мы выясним очень скоро.
— Это как?
— Если ты решишься попытаться и перед выходом внимательно изучишь систематизированные Миленой данные…
— И если у меня получится…
— То это вполне докажет, что таким как я давно пора на свалку истории — кстати, удивительно меткое земное выражение.
— Или же докажет существования такой штуки как везение — хмыкнул я, снова обращая взгляд на мерцающий ледник.
— Ты главное не торопись, Охотник. С новыми данными или нет, с новым подходом или без него, но только не торопись. Не позволяй леднику обмануть себя и оставайся в стороне от него до тех пор, пока не ощутишь уверенность в своих силах.
— Торопиться и не собираюсь — уверил я старика — Но в ледник отправлюсь где-то через час.
— Что⁈
— Я не собираюсь углубляться в него — успокаивающе улыбнулся я — Войду на несколько шагов. Мне надо понять, насколько там темно, как сильно скользко и тесно…
— Многие данные есть в наших тетрадях.
— Теория никогда не заменит практику, Чифф.
— Я понимаю. Но ты торопишься — хотя я и предупреждал. Мы прибыли сюда не ради твоей гибели.
— Практика незаменима — убежденно повторил я — А еще мне нужно привыкнуть к новым условиям. Поэтому я буду делать по-своему. Вы уже не обессудьте.
— Даже и пытаться не буду — проворчал Чифф — Закуришь?
— Закурю — кивнул я, протягивая руку за сигаретой — Спасибо.
— Анатолий, тот что исчез там в тумане и темноте… его тело так и не показалось. Хотя оно где-то там, конечно. Но он, как мне кажется, ушел дальше всех прочих. Если и погиб — то уже внутри склона.
— И что?
— Он тоже делал немало пробных вылазок внутрь лабиринта сераков.
— Как много? — деловито спросил я.
Чифф честно постарался припомнить:
— Шесть… может восемь… но в журналах перечислены все его пробные вылазки.
— Значит мне понадобится не меньше десяти, а то и пятнадцати — подытожил я, радуясь полезной информации — Я все же не альпинист и опыта у меня маловато — затянувшись горьким дымом, я поинтересовался — Перейдем к главному? Поговорим о цели всей этой авантюры:
— Ради этого я сюда и пришел — кивнул Чифф — Ради это мы все сюда пришли…
* * *В тот день я зашел в ледяной лабиринт и вышел из него больше двадцати раза. Количество «туда» и «обратно» сошлось, означая, что я сумел выжить и вернуться. К делу я подошел серьезно и вдумчиво, стараясь применить на практике весь имевшийся у меня практический максимум.
В первый раз я зашел в сумрачный лабиринт всего на пару шагов и остановился. Мне нестерпимо сильно захотелось поскорее убраться отсюда, но я пересилил это чувство и заставил себя остаться внутри на следующие десять минут. Я просто стоял, глядя куда угодно, но только не назад. Я смотрел на припорошенные инеем ледяные стены по сторонам, глядел на скользкий ледяной пол и на светлую далекую полосу «неба» над головой. Когда назначенное самому себе время вышло, я сначала сделал пару шагов вглубь, аккуратно опуская шипованные подошвы на лед — накладки на обувь я получил от луковианцев — а затем уже медленно повернулся и неспешно вышел. Помахал приглядывающим за мной наблюдателям — я настоял, чтобы рядом со мной вообще никого не было — и уселся на принесенный с собой обрывок шкуры. Посидел с четверть часа, оценивая пережитые сильные ощущения.
Это действительно было сильно. До ощущения нервной дрожи где-то даже не в теле, а внутри головы, будто в центре мозга безумствовал от ужаса перепуганный крохотный зверек инстинкта самосохранения, бьющийся в истерике и не понимающий, почему глупое тело не подчиняется его приказу бежать отсюда без оглядки.
Не это ли чувство испытывают порой спортсмены экстремалы, когда переступают всякую грань разумности в своих попытках дотянуться до недостижимого? Чувство страха, смешанное с ощущением победы над самим собой, а следом чистейшей воды восторг, взрывающийся в голове подобно крохотной атомной бомбе, заглушающий истошный визг инстинктов…
Быстрее, выше, сильнее, опасней, безумней… Вперед!
В наше время люди больше впечатляются другими странами, хвастаются утомительными путешествиями в самолетах, фоткаются на раскаленных пляжах, захлебываются показным восторгом во время нудных экскурсий по руинам, где до них уже побывали миллионы туристов. Вот только как по мне там нет действительно сильных настоящих эмоций. Да и откуда им взяться, если все по скучному и заранее известному графику? С зевотой бубнит экскурсовод: через полчаса вы увидите остатки пиршественного зала, расположенного вон в тех забитых потными туристами руинах, затем десять минут свободного времени и все отправляемся смотреть ассортимент винного магазина моего кузена… Это все фуфло, а не эмоции. Настоящий драйв такими поездками не поймаешь. Может все дело в непредсказуемости и опасности? Именно они заставляют быть настороже, нервная система все время под напряжением, любая мелочь кажется важной и яркой, требуя немедленной быстрой оценки…
Вот только вряд ли такое времяпрепровождение каждому под нраву…
А мне по нраву. Снова по нраву. Как нравилось в юности, пока меня не захлестнул вал топкой безразличности, схлынувший с меня после попадания в летающую тюремную келью.
Насидевшись, я поднялся, чуть размялся и снова вошел в сумрак между ледяными колоннами. Теперь я собирался зайти дальше, обойти крайнюю глыбу и выйти из другого прохода…
Так вот раз за разом я изучал эту местность, в первую очередь выясняя как здесь лучше передвигаться — как ставить ногу, если ли трещины, можно ли безопасно ступать по вмерзшему в полу ледяному крошеву или лучше свернуть и пойти другим путем. Мелочь за мелочью складывалась у меня в мозгу, делая меня опытнее. Вскоре я окончательно уловил суть старого луковианца Чиффа, раз за разом напоминавшего не поддаваться чарам этого ледника. Чифф был полностью прав — спустя двадцать вылазок вход в сераки стал казаться плевым делом, а где-то в подсознании появилось то самое тщеславное глупое удивление такому количеству смертей.
Поэтому я даже обрадовался, когда в последнюю двадцать четвертую вылазку в тумане вдруг раздался оглушительной силы треск, сменившийся адской силы грохотом. Под ногами дрогнула земля и не устояв, я рухнул на спину. Извернувшись, вскочил, скрежетнул шипами по льду и рванул прочь. Все выглядело как в дешевых фильмах ужасов — несущийся навстречу коридор, плывущий над землей туман, нарастающий шум сзади… В этот момент мне было не до радости, но когда благополучно выскочил, отбежал на пару шагов и… позорно так поскользнулся, упав и пропахав лбом пару метров снега… вот тогда радость пришла вместе с никак не вяжущимся с ситуацией смехом. Встав и отряхнувшись, махнув уже бегущим ко мне фигуркам, я повернулся к лабиринту сераков и понял — я пойду туда. Точно пойду. Не знаю заманил меня все же ледник или нет, но я решение принял. А вместе со снегом я с большим облегчением наконец-то стряхнул с плеч все эти странные ощущения некоего своего геройства или даже избранности. Я никой не избранный, а передо мной не мистический лабиринт, а просто растрескавшаяся ледяная пробка, через которую мне необходимо пройти, чтобы добраться до пустоты в склоне холма.
