Выкуп - Виктор Иванович Калитвянский
После обеда мы опять идём в постель. Если первый любовный акт прошёл у нас быстро и бурно, то на этот раз разыгрывается совсем другая сцена.
На этот раз девушка стыдлива и сдержана. Коварный соблазнитель должен склонить её ко греху. Она пытается ничего ему не позволить. Она отворачивается, она зажимается, она переворачивается на живот. Нужно ласкою растопить её боязнь, необходимо нежностию принудить её раскрыться, словно бутон, навстречу любви… Но и потом, когда девушка позволила чужой мужской силе проникнуть в себя, она не сразу откликается на ритм и зов страсти, ещё много усилий приходится приложить, чтобы она застонала, закричала, а потом и забилась в судорогах оргазма!
Но и это ещё не всё… Коварный соблазнитель не должен останавливаться, и упаси его господь потратить свой боезапас преждевременно. Он должен нежно и страстно продолжать истязать свою жертву, чтобы она смогла добраться до конвульсий еще не раз…
Такая у меня любовь. Во всех смыслах.
Затем мы дремлем. То есть, я сплю, а Люба нежится рядом. Когда я прихожу в себя, она подаёт мне сигарету.
– Так что у тебя происходит? – спрашивает она, глядя на меня в упор своими зелёными глазищами.
– У меня?.. – я пробую валять дурака, но с моей любовью эти номера не проходят.
Она даёт мне понять, что если я забыл о свидании с нею, – тому должны быть серьёзные причины. Она требует выложить все подробности, она у меня такая, ей всё интересно, моя рыжая стерва вникает в каждую деталь моей жизни.
Я не сопротивляюсь. Есть какая-то притягательная новизна в этой строгой опеке. У меня всегда были женщины, которые смотрели на меня снизу вверх, я был для них кумиром, денежным источником, истиной в последней инстанции. Я принимал все решения, а женщины следовали моим прихотям.
Моя нынешняя любовь – совсем другая история. Теперь я не принимаю никаких решений. Я просто плыву по воле любовных волн. Люба сама меня выбрала, сама уложила в постель, сама нашла эту квартиру, сама составила график наших свиданий. И я, удивительное дело, наслаждаюсь своим безволием, своей податливостью. Я, конечно, не альфонс, но… оказывается, быть игрушкой в руках красивой женщины – не такая уж горькая участь.
И вот под прицелом внимательных зелёных глаз я делаю обзор дня – и сразу история с соседским синяком всплывает в моей голове. Что-то там есть, на дне этой истории, что-то не додумано мною до конца. Надо бы спуститься в этот колодец памяти и пошарить там… но Любу мещанские синяки не интересуют.
Зато сцены газетной летучки приводят её в восторг, она слушает с удовольствием, сидя на постели, – и время от времени подёргивает плечами, так что её маленькие груди вздрагивают, а соски заостряются…
Любин интерес не удивителен. Дело в том, что её муж – хозяин издательского холдинга. Я познакомился с Любой как раз на журналистской тусовке, – то есть, она со мной познакомилась.
Когда я передаю ей мой разговор с приятелем-редактором, мне приходит в голову, что он так и не перезвонил мне. Это плохой признак. Моя любовь видит, что у меня испортилась настроение и предлагает мне помощь: она поговорит с мужем, и тот что-нибудь придумает.
– Нет, – говорю я, – не стоит.
Нет, никогда, – думаю я про себя. Можно быть сексуальной игрушкой в руках женщины, но до сих пор я сам решал, где и на кого буду работать. Кроме того, пока о нашей связи не знает никто, но если я появлюсь в газете мужа-олигарха, шила в мешке не утаить.
– Почему? – удивляется моя любовь. – А что изменится?
Нет, – отрезаю я. Люба пожимает плечами, её грудки повторяют это движение, а она, греховодница, словно бы не замечает их наглой сексуальной агрессивности.
А вот рассказ о санькиной любви, против моего ожидания, не вызывает у Любы особенных эмоций. Она только замечает, изогнув стан, что я мог бы захватить с собою Саню, и она бы вмиг излечила парня от безнадежной любви…
– Тебе мало меня одного, распутная ты женщина? – строго замечаю я. – Я уже не говорю о твоём муже…
– И не говори… – отвечает она и, задумавшись, продолжает: – А вообще она поступила благородно. Ну, этот кареглазый ангел…
– Благородно? – переспрашиваю я.
– Да, – отвечает она. – По-человечески.
Я хмыкаю: ничего себе по-человечески!
Люба на полном серьёзе объясняет мне: всё без обману, она попыталась его полюбить, но не получилось.
– Что значит, не получилось? – саркастически спрашиваю я. – Могла бы утешить парня, хотя бы разок.
– Она попыталась, – отвечает Люба. – Но она же не проститутка…
– Ну да, – говорю я. – Она попыталась, а он всю жизнь будет вспоминать и мучиться.
Люба кладёт руку мне на голову, смотрит в упор своими глазюками. А разве это плохо? – шепчет она. Бедному поэту подарили счастливую неделю любви. И пусть теперь страдает. Может быть, из этих страданий выльется что-нибудь путное, в литературном смысле.
– Он не поэт, – ворчу я. – Он прозаик.
– Ничего, – отвечает Люба. – Пусть напишет роман. Не про заек. А про любовь.
Журналист. Полёт
Я сворачиваю с Садового кольца к себе во двор как раз в ту секунду, когда край солнца дрожит над эстакадой, готовый окончательно исчезнуть.
Ничего себе денёк, – мелькает в моей голове, когда я выхожу из «Тойоты».
– Добрый вечер, Дмитрий Анатольевич! – возникает за левым плечом Нурали. – Можете не беспокоиться, с машиной всё будет в порядке.
Я не очень беспокоюсь, но всё равно приятно, когда проявляют заботу.
Иду к подъезду и вдруг:
– Папа!
Моя родная дочь, моя Лёлька бежит по двору и с ходу кидается мне на шею.
Я её целую, она меня целует, и с полминуты мы так обнимаемся, – что называется, от души. Я не могу на дочку наглядеться, а она уже отстраняется, смущённая…
– Ну, перестань, ну всё, пап…
– Что ты здесь делаешь? – говорю я. – Почему не позвонила?
Лёлька начинает укоризненно сопеть (ну, точно, как её мать), а я вижу на телефоне пять её звонков.
– Ладно, виноват, – сдаюсь я, – пошли домой, там разберёмся…
Но Лёлька стоит на месте.
– Не могу, пап, меня ждут…
Кто ждёт? Я беспокойно оглядываюсь. Только ухажёров мне ещё не хватало… Но на лавке у песочницы сидят две девчонки. Слава богу.
– Послушай, папуль, – начинает Лёлька, и я уже понимаю, о чём речь, и достаю кошелёк. – Ты что, забыл?..
Так, что я ещё упустил из виду?
– У мамы день рождения в субботу, – с нажимом говорит дочка, а я пускаюсь в доказательства того, что я всё прекрасно помню, до субботы ещё полно времени…
– Папа!.. Деньги на подарок… Что мне, у него просить?
«Он» – теперешний муж моей бывшей жены.
