Том Мартин - Крыло Люцифера

Она потянулась к нему и поцеловала в щеку, а затем, повернувшись, потянула Джеймса за собой в коридор, по которому они пришли сюда. Бегом они пустились в обратный путь, мимо поворота в комнату с бассейном, прямо по коридору, по которому велел им идти Поимандрес. С каждым шагом становилось темнее. Коридор стал заворачивать вправо, и вскоре, оглядываясь назад, они уже больше не могли видеть выхода в зал с пирамидами. Наконец, ярдов через пятьдесят, кладка коридора стала иной: идеально ровные полированные гранитные плиты уступили грубому необработанному камню, а потолок сделался на несколько футов ниже, вынудив ученых пригибаться. Через следующую сотню ярдов коридор резко оборвался, уткнувшись в кучу камней и песка, вывалившихся из большой, полуметровой ширины горизонтальной трещины в скале.

Рутерфорд в смятении проговорил:

— Завал. Как же выбираться-то?..

Кэтрин забралась по камням к расщелине:

— Ползком.

Она чуть приподнялась и протиснулась в расщелину, чувствуя себя так, словно кладет голову в пасть льву: скала в любую минуту могла раздавить ее. Запретив себе думать об этом, она поползла на животе, подтягиваясь на руках. Судя по звукам, Рутерфорд последовал за ней.

Через десять минут каторжных усилий, когда пот уже заливал ей лицо, лаз оказался перекрытым осыпавшимся песком. В ярости от неожиданной преграды к спасению она принялась неистово грести песок.

«Нет, это еще не конец, только не сейчас, пожалуйста…»

Из последних сил Кэтрин гребла и гребла, и тут, совершенно неожиданно, в лицо дохнул прохладный воздух пустынного плато, сыпанув в лицо мелким песком и будто придав ей новых сил. Лихорадочно работая руками, Кэтрин наконец преодолела завал — лицо ее оказалось на свежем воздухе, и рев штормового ветра, разгулявшегося над пустыней, показался благословенной песней.

— Джеймс, мы спасены!

Извиваясь всем телом, она буквально выдралась из плена камней и песка и без сил рухнула на бок. Мгновением позже показалась голова Рутерфорда, затем весь он, так же продравшись из завала, рухнул обессиленный и остался лежать, распростертый под штормовыми облаками и звездами… Небо на востоке стало сереть. Несколько секунд они лежали рядом, пытаясь отдышаться, затем Рутерфорд перекатился на спину, сел и огляделся. Ярдах в двухстах высилась западная грань Великой пирамиды — и там, подле ее основания, он заметил несколько движущихся людских фигур. Разглядеть их он не успел: раздались выстрелы. Инстинктивно оба ученых припали к песку.

— Кто это? Они стреляют в нас?

В ответ на выстрелы прогремела автоматная очередь.

— Нет, стреляют с пирамиды.

Затем темноту разорвала яркая вспышка, и ракета осветила песок. Рутерфорд подполз к гребню дюны, на которой они лежали. И не поверил своим глазам:

— Боже мой, смотри! Это же Безумов, он почти на самой вершине.

Кэтрин подползла к Рутерфорду и смахнула волосы с лица. На вершине пирамиды, не добравшись до макушки всего несколько уровней кладки, виднелся Безумов. Сначала вспышка ракеты, а затем луч фонаря очертили контур его фигуры, кажущийся чуждым на фоне величественного каменного сооружения. Безумов напоминал самоубийцу, задумавшего прыгнуть с высотного здания: с упорством маньяка он, как краб, полз к вершине. Пули выбивали каменную крошку вокруг русского, однако он терпеливо и ловко, как бывалый скалолаз, карабкался по каменным блокам, перебираясь за раз через один блок, — все выше и выше.

Забыв об осторожности, Кэтрин и Рутерфорд поднялись на ноги. На их глазах Безумов ускользал и становился недосягаемым. Заря готова была вот-вот разродиться. Остановить его казалось уже делом немыслимым. Неужели они напрасно проделали такой путь?

72

Последним нечеловеческим усилием Безумов втянул себя на вершину Великой пирамиды — площадку примерно семь на семь ярдов. Ветер рвал одежду и норовил сбросить пришельца вниз. Он заполз за угол, уйдя таким образом с линии стреляющих снизу, под защиту миллионов тонн камня, и расхохотался.

— Ага, все, не достанете! Я на месте! Теперь я всему миру докажу, насколько был прав!

Безумов выпрямился во весь рост, держа в руках перед собой камень Бенбен как бесценный бриллиант. Напряженным взглядом он впился в горизонт в поисках краешка солнечной сферы — занимающейся зари, но штормовое небо было так плотно укутано тучами, что это ему не удалось. И тут вдруг раздался страшный шум, перекрывший даже рев бури, — будто одновременно стартовала тысяча реактивных двигателей. В растерянности Безумов начал озираться, прижав камень к груди. Лицо его исказила паника, удары ветра и непроницаемая ночная тьма не давали сориентироваться. Но затем он увидел: в каких-то десяти футах от него из темноты выплыл большой черный самолет и завис прямо напротив, словно чудовищных размеров ископаемое насекомое. Его огромный округлый приплюснутый фюзеляж был в диаметре около двадцати ярдов, а две антенны в носовой части будто копья нацелились на русского. Между антеннами виднелось черное стекло колпака кабины. Безумов только раз взглянул на самолет — и тут же обратил лицо к востоку. Там, разжижая ночную темень, явно затеплилась заря. Крутанувшись на пятках, Безумов крикнул в угасающую ночь:

— Черта с два! Теперь ничто не остановит меня! Опоздали!

Он твердо поставил ноги в центре площадки и воздел к темному небу руки с зажатым в них камнем. Словно она только и ждала этого мгновения, грянула гроза. Буквально отовсюду, пронзая облака, во всех направлениях полетели голубые молнии — как божественный огонь.

Хотя Кэтрин и Рутерфорд находились в сотнях метров от пирамиды, они невольно попятились в тот момент, когда все полыхавшие в небе молнии будто по команде устремились к Великой пирамиде, чтобы обрушиться на нее в едином ослепительном сполохе. Раздался оглушительный удар грома, а затем — вспышка мощного взрыва, в сотни раз ярче, чем недавно выпущенные осветительные ракеты. Кэтрин и Рутерфорд попытались отвернуться, однако мощная взрывная волна сбила их с ног. За первым взрывом последовал второй, еще громче первого. Это взорвался тот странный самолет: по-видимому, его ударил поток молний и он вспыхнул в одно мгновение. На сотни метров во всех направлениях полетели металлические обломки. Кэтрин свернулась в клубок, а Рутерфорд обнял ее, заслонив собой и молясь, чтобы ни один из раскаленных кусков не задел их.

Последние осколки ударились о землю. Стало тихо. Даже буря как будто улеглась, унесенная могучим взрывом. Кэтрин отважилась на осторожный взгляд сквозь пальцы прижатых к лицу ладоней. Пирамида была на месте. За ее могучим силуэтом таяла ночь — вставало солнце. Занималось утро дня весеннего равноденствия, и, казалось, все вокруг оставалось таким же, как и в любой день прошедших десяти тысяч лет: величие пирамид пребывало безмолвным свидетелем неосмотрительности человечества. Кэтрин поползла на гребень дюны. Беспорядочно разбросанные, горели на песке обломки фюзеляжа. Ближе к пирамиде в свете нарождающейся зари она смогла разглядеть на земле несколько неподвижных тел. Подполз на гребень и Рутерфорд; в состоянии полного шока оба смотрели на до странности тихую картину и не находили слов. Затем стали прибывать автомобили египетской полиции: испуганные полицейские осторожно выбирались из машин и с опаской пинали еще дымящиеся у подножия пирамиды обломки. И тут Рутерфорд заметил что-то блестящее в песке ярдах в двадцати впереди.