В пепел. Шпион - Ли Ода
Откуда Скирн про них узнал? Так от него же. Он сам ему планы этих коридоров и передал, еще три года назад, когда диверсию только планировать начали. У него откуда? От Фирмиллита, разумеется, другого начальства не имеем. Кстати, вы вообще знаете, что эта крепость поначалу сиенурской была? И только после войны, когда беловолосых прижали, а границу с Сиенурой здорово подвинули, империи перешла? Знали? Ну так чего тогда удивляетесь?
В общем, он, конечно, не в курсе, что у них там за планы были насчет девчонки, и как они ее из Таронки вытащить собирались, но догадывается, что появление здесь Норин Сорвени заставило их те планы отложить. А уж когда над крепостью завис дирижабль с вымпелом самого генерала… В общем, поменялось у них там все полностью. Точно.
Фори, узнав про Сорвени и его дочку аж затрясся — говорил, это шанс избавиться от всех и сразу, причем чисто и не вызывая подозрений. Кстати, дочка Сорвени им тоже чем-то там мешала. Вроде как жениться кому нужно на ком нужно… Нет, подробнее не знает. Но Фори пытался заставить брата коменданта устроить взрыв прямо сейчас, а тот его послал — маловато динамита еще, нет гарантии, что сдетонирует. Зато, мол, с гарантией пойдут псу под хвост три года работы, и ему придется бежать. А он не готов пока… Тогда-то, в нервах, Фори и рассказал Скирну про команду, услышав которую генерала может убить его дочка. И потребовал ее при ней произнести. Но упертый комендантов братец все равно сказал, что подставляться не станет. Его задача — уничтожить крепость, а какое отношение к этому имеет генерал? Нахрен он ему? Но команду, видать, все-таки запомнил…
Кстати, сам Фори после того разговора здорово набрался, чего прежде себе не позволял, оттуда и подробности — когда в хлам упился, плакаться начал, насколько, мол, его тут не уважают и как на его приказы кладут.
— Да, — кивнула Литси, уже успевшая опознать в найденном в потернах теле скирнова знакомца. — Похоже, как раз тот разговор мы с Норин и слышали. Грызлись они тогда знатно.
— Ну да, похоже, — не стал возражать Ретен. — А тебя, похоже, не убить хотели, а украсть и вывезти в Сиенуру.
— Ага, — поежилась та.
И притихла, не иначе как представив себе, чего избежала.
Тишина снова повисла в госпитальной палате, лишь подчеркнутая жужжанием непонятно как залетевшей сюда мухи.
— Ладно, — вспорол ее генерал, заставив встряхнуться и остальных. — Думаю, пора нам уже собираться. Завтра утром «инспекция» здешнего гарнизона закончится, будем возвращаться. В столице господа министры, небось, ждут — не дождутся, как будут нам головы скручивать за отсутствие сиенурских схем. Предвкушают уже. Не дай боги дать повод заподозрить, что мы время тянем — сожрут за милую душу в два укуса.
— Схем? — вяло полюбопытствовал Пепел.
— Ну да, приборы связи. Беспроводные. Твое скользкое начальство меня как раз под них от трибунала и отмазало. А теперь, чую, его как-то отмазывать придется… Короче, собираемся. Все необходимое надо уже сегодня перенести в дирижабль. Этих дохлых, из погреба, тоже заберем на всякий случай. На борту подходящая камера вроде была. И, думаю, раненного тоже прямо сейчас стоит туда перенести. Вы, как я понимаю, ни его, ни девчонку оставлять здесь не планируете?
— Нет, разумеется.
— Я с отцом! — упрямо набычилась Литси, прекрасно понимая, что перемены ее теперь ждут серьезные и по детски цепляясь хоть за что-то привычное и незыблемое — за отца. А то, что Штанзи, несмотря ни на что, так ей отцом и останется, тоже не сомневался никто.
— Конечно, — подтвердил генерал. — Заодно и здесь маячить не будешь — ни к чему. Вдруг еще не всех охотничков на твою голову оповестили, что Фирмиллиту ты больше не требуешься. Как, собственно, и ничего другое тоже.
Возражать никто и не подумал.
— Короче, всю подготовку провести уже сегодня. А завтра утром прощаемся и отбываем.
— Могу себе представить это прощание, — поморщился Ретен, сроду не любивший ни помпы, ни лишнего шума.
— Не можете, — хмыкнул Сорвени. — Но я дам посмотреть. Учитесь, как такое делать нужно.
Ретен опять весьма выразительно наморщил нос, но промолчал. Нравится человеку играться в такие игры — его проблемы. А в том, что это именно проблемы, глава тайной канцелярии не сомневался никогда. Просто раньше не давал себе труда сдерживаться, комментируя такие вещи. А сейчас… Сейчас, пожалуй, даст и оставит свое мнение при себе.
глава тридцатая
К обеду Рин не проснулась, а к ужину не спустилась — отказалась категорически. И от подноса, что принесла ей наверх Фэл, тоже отказалась. Как и от разговоров с подругой. Медичка пришла вниз расстроенная и даже ошарашенная таким упрямством, после чего развела руками:
— Не представляю, что делать. Видать, со стрессами у нее все-таки перебор случился, только хуже стало.
Бабушка Шарот после визита наверх тоже посмурнела — порядок в голове у девочки наводился явно медленней, чем должен был. А Пепла даже на порог не пустили, устроив форменную истерику. Как не пустили и Литси, видать, сообразили уже, чьи интересы та теперь представляет.
И тогда генерал Сорвени собрал волю в кулак, засунул привычные матюки подальше и сам двинул на второй этаж — вести переговоры. Отнюдь не первые в его жизни, но, похоже, одни из самых трудных.
— Рин, долго ты нам нервы мотать будешь? — начал он с порога и добавил кое что про себя, разглядев в полутемной комнате, что дочка забилась в самый угол кровати и сидит там съежившись и подтянув коленки к подбородку.
— Недолго! — зыркнула она, но, слава всем богам, вовсе не равнодушно — последнего Сорвени боялся больше всего.
— Раз так — идем вниз, ужин готов.
— Эрдари там?
— Конечно, — пожали плечами в ответ. — Куда он денется, если стол уже накрыт? Жрет, как не в себя. Госпожа Шарот говорит — это от нервов. Но те нервы у него тогда три раза в день как по расписанию…
— Не пойду, — буркнули в ответ.
— Ладно, давай сюда
