Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 4

— Не представляю, чтобы доктор Фастольф был способен на жестокость. Он же добрейший человек!

— Неужели? Сколько времени вы провели с ним?

— Несколько часов на Земле три года назад. И день сейчас здесь на Авроре.

— Целый день! Целый-прецелый день. Я тридцать лет была с ним постоянно и с тех пор внимательно следила за его карьерой на расстоянии. А вы, землянин, провели с ним целый день? Ну, так за этот день он никак не унизил вас, не напугал?

Бейли промолчал. Он вспомнил руку с комбисудком, которую перехватил Дэниел, о Личной, так его измучившей иллюзиями, о продолжительной прогулке во Вне, задуманной как проверка его способности привыкать к открытым пространствам.

— Ага! — сказала Василия. — Ваше лицо, землянин, не такая непроницаемая маска, как вы, наверное, думаете. Он угрожал вам психическим зондированием?

— Про него упоминалось, — ответил Бейли.

— Всего один день — и уже упоминалось! Полагаю, вам стало не по себе?

— Да.

— А причины о нем упоминать не было?

— Нет, причина была, — поспешно возразил Бейли. — Я сказал, что у меня промелькнула мысль, которую я тут же забыл. И вполне логично было указать, что психическое зондирование могло бы помочь мне вспомнить эту мысль.

— Ну, это не причина! — сказала Василия. — Психическое зондирование недостаточно избирательно для подобного, а вот шансы на необратимые повреждения мозга не так уж малы.

— Но не когда зондирование производит специалист. Доктор Фастольф, например.

— Он?! Да он не отличит один конец зонда от другого. Он теоретик, а не практик.

— Ну пусть не он, но специалист. Собственно, доктор Фастольф не говорил, что проведет зондирование сам.

— Нет, землянин, таких специалистов не существует. Ну подумайте, подумайте же! Если бы кто-то мог проводить психическое зондирование людей со стопроцентной гарантией и если Хэн Фастольф так уж озабочен проблемой дезактивации робота, почему он не предложил, чтобы его подвергли зондированию?

— Его?

— Да неужели вам самому это в голову не пришло? Любой мало-мальски мыслящий человек пришел бы к выводу, что Фастольф виновен. Единственное свидетельство в его пользу — это его собственные заявления о своей невиновности. Ну так почему же он не предлагает доказать эту невиновность с помощью психического зондирования, которое показало бы, что недра его мозга никаких признаков виновности не содержат? Он предлагал подобное, землянин?

— Нет. Во всяком случае, в разговоре со мной.

— Потому что он знает, что это смертельно опасно. А вам без колебаний предложил — просто понаблюдать, как ваш мозг работает в стрессовой ситуации, как вы реагируете на страх. Или он решил, что психическое зондирование, как бы оно ни было опасно для вас, может снабдить его интересными данными о частностях вашего мозга земной модели. Так скажите, жестоко это?

Бейли отмахнулся от ее вопроса резким движением правой руки:

— Но какое отношение это имеет к тому, чем мы занимаемся? К робийству?

— Солярианка Глэдия привлекла внимание моего отца. У нее интересный мозг — то есть для его целей. Поэтому он одолжил ей робота, Джендера, желая посмотреть, что произойдет, если женщина, выросшая не на Авроре, будет проводить время с роботом, во всех отношениях сходным с человеком. Он знал, что женщина с Авроры скорее всего незамедлительно использует робота в сексуальных целях с полным спокойствием. Признаюсь, мне бы это было непросто, потому что я росла в ненормальной обстановке, но к обыкновенной аврорианке это не относится. Для солярианки же это было бы чрезвычайно трудно, поскольку она выросла в крайне роботизированном мире и у нее выработались стойкие стереотипы по отношению к роботам. Различие это могло дать много материала моему отцу, который пытается вывести из этих вариаций свою теорию функционирования мозга. Хэн Фастольф выждал полгода, чтобы солярианка достигла точки, когда могла попробовать экспериментально…

— Ваш отец, — перебил Бейли, — ничего не знал об отношениях Глэдии и Джендера.

— Кто вам это сказал, землянин? Мой отец? Глэдия? Если он, то, естественно, это обычная ложь. А если она, то, вероятно, ей об этом не было ничего известно. Не сомневайтесь, Фастольф знал, что происходит: иначе и быть не могло, поскольку он изучал, как условия жизни на Солярии воздействуют на человеческий мозг. А потом он подумал — я в этом уверена так, словно читала его мысли… Он подумал: что произойдет, если эта женщина, только-только начавшая опираться на Джендера, внезапно без всяких причин его потеряет? Как поступила бы аврорианка, он знал: испытала бы некоторое разочарование, а потом начала бы искать замену. Но как поступит солярианка? И вот он выводит Джендера из строя…

— Уничтожает ценнейшего робота, только чтобы удовлетворить пошлое любопытство?

— Чудовищно, правда? Но именно это и сделал бы Хэн Фастольф. Так что, землянин, отправляйтесь к нему и скажите, что его маленькая игра окончена. Если планета в целом не считает его виновным, после того как я выскажу все, что считаю нужным, общественное мнение изменится кардинально.

43

Бейли какое-то время сидел в полном ошеломлении, а Василия глядела на него с мрачным торжеством. Лицо ее было беспощадным и совсем не походило на лицо Глэдии.

Больше он уже ничего не мог…

Бейли встал, ощущая себя очень старым — гораздо старше своих сорока пяти лет (детский возраст для аврорианцев!). До сих пор все его попытки завершались ничем. Нет, хуже того: после каждого предпринятого им шага веревка на горле доктора Фастольфа затягивалась еще туже.

Он взглянул вверх на прозрачный потолок. Солнце стояло высоко, но, по-видимому, миновало зенит, так как выглядело совсем тусклым. Его то и дело заволакивали полосы облаков.

Василия, очевидно, посмотрела на потолок следом за ним. Ее рука пробежала по краю длинного стола, возле которого она сидела. Потолок стал матовым, и тут же комнату залил яркий свет, тоже оранжеватый, как само солнце.

— Полагаю, разговор окончен. Больше у меня нет причин видеться с вами, землянин. Или у вас со мной. Пожалуй, вам лучше покинуть Аврору. Вы уже причинили, — она сухо улыбнулась и договорила почти с яростью, — моему отцу порядочно вреда, хотя и меньше, чем он заслуживает.

Бейли шагнул к двери, и оба его робота оказались рядом с ним. Жискар произнес вполголоса:

— Сэр, вам нехорошо?

Бейли пожал плечами. Что он мог ответить?

— Жискар! — сказала им вслед Василия. — Когда доктор Фастольф перестанет в тебе нуждаться, ты перейдешь ко мне?