Даниэль Труссони - Ангелология
Как только я объяснила, какими окольными путями пришла к этому выводу, доктор Серафина, чрезвычайно взволнованная моим рассказом, прямиком отвела меня к доктору Рафаэлю и попросила снова изложить мою теорию. Как и доктор Серафина, доктор Рафаэль одобрил логику идеи, но предупредил, что очень тщательно изучил текст брата Деопуса и не нашел в рукописи никакой кириллицы. Тем не менее Валко отвели меня в хранилище атенеума. Они надели белые хлопчатобумажные перчатки и дали такие же мне. Доктор Рафаэль снял рукопись с полки. Развернув плотную белую ткань, в которую она была завернута, доктор Рафаэль положил ее передо мной так, чтобы я могла ее осмотреть. Наши взгляды встретились, и я вспомнила о его споре с Габриэллой рано утром, удивляясь, как он мог сохранить это в тайне от всех, включая жену. И все же доктор Рафаэль казался таким, как всегда, — очаровательным, эрудированным и совершенно непроницаемым.
Вскоре все мое внимание поглотила рукопись. Бумага была настолько тонкой, что я боялась повредить ее. Чернила кое-где расплылись от капель пота, пятна почерневшей крови испортили множество страниц. Как я и думала, латынь брата Деопуса была неидеальной — он часто делал грамматические ошибки и путал склонения, но, к моему большому разочарованию, доктор Рафаэль был прав. В записях не было ни одной славянской буквы. Деопус написал весь документ на латыни.
Я бы умерла от разочарования — ведь я надеялась произвести впечатление на преподавателей и обеспечить себе место в будущей экспедиции, — если бы не гений доктора Рафаэля. Когда я оставила всякую надежду, Валко вдруг оживился. Он объяснил, что в те месяцы, когда переводил с латинского на французский часть рукописи, написанную Деопусом, ему встретилось много незнакомых слов. Он подумал, что Деопус, пытаясь воспроизвести безумную речь Клематиса, записал некоторые слова своего родного языка латиницей. В этом не было ничего странного, объяснил доктор Рафаэль, поскольку кириллица стала развиваться не так давно, она появилась всего за сто лет до рождения Деопуса. Доктор Рафаэль хорошо помнил эти места в отчете. Он тут же выбрал из текста целый ряд болгарских слов, написанных латиницей, — «золото», «мир», «дух» — и составил список примерно из пятнадцати пунктов.
Доктор Рафаэль объяснил, что ему пришлось полагаться на словари, чтобы перевести эти слова с болгарского языка на латинский, а затем на французский. Он нашел несколько раннеславянских текстов с примечаниями и обнаружил там соответствия с латинскими словами. Пытаясь устранить противоречия, он заменил такие слова, как он думал, правильными терминами, проверив каждый из них по контексту, чтобы убедиться, что смысл передан верно. В то время недостаток точности казался доктору Рафаэлю делом неприятным, но вполне обычным, своеобразным допущением, которое необходимо в работе с любой древней рукописью. Теперь же он увидел, что его метод как минимум испортил чистоту языка, а в худшем случае привел к вопиющим ошибкам в переводе.
Исследуя список вместе, мы скоро нашли раннеболгарские слова, которые были искажены. Поскольку эти слова были довольно простыми, я взяла ручку доктора Рафаэля и показала ему ошибки. Деопус написал слово «злото» (зло), которое доктор Рафаэль принял за «злато» (золото) и перевел фразу «перед ангелом, точно сделанным из зла» как «перед ангелом, точно сделанным из золота». Точно так же Деопус написал слово «дух» (дух, душа), которое доктор Рафаэль неправильно перевел как «дъх» (дыхание), и предложение «Так умерла его душа» превратилось в «Это и не дало ему дышать». Но нашей целью был наиболее интригующий вопрос: являлось ли название «Гяурското Бёрло», которое Клематис дал пещере, раннеболгарским топонимом или тоже было искажено? Я написала слова «Гяурското Бёрло» правильной кириллицей, а затем латинскими буквами:
Гяурското Бърло
GYAURSKOTO BURLO
Я внимательно всматривалась в лист бумаги, словно буквы вот-вот растают и выплеснут на страницу свой истинный смысл. Но несмотря на все усилия, я не видела, как эти слова можно было неверно истолковать. Хотя этимология названия «Гяурското Бёрло» была мне незнакома, я знала одного человека, который разобрался бы в истории этого названия и в том, как оно могло исказиться в руках переводчиков. Доктор Рафаэль уложил рукопись в кожаный футляр и для лучшей сохранности обернул его хлопчатобумажной тканью. В сумерках мы с супругами Валко приехали в мою родную деревню, чтобы поговорить с бабушкой.
Право знать мысли Валко, не говоря уже о рукописях, было именно тем, чего я так долго желала. Еще несколько месяцев назад меня почти не замечали, я была обычной студенткой, но мне хотелось показать себя. А сейчас мы втроем стояли в сенях моего деревенского дома, вешали пальто и вытирали обувь, а потом я знакомила преподавателей со своими родителями. Доктор Рафаэль был вежлив и приветлив, как обычно. Он являл собой воплощение этикета, и я начала сомневаться, а его ли я видела с Габриэллой. У меня в голове не укладывалось, что воспитанный джентльмен передо мной и негодяй, обнимающий свою пятнадцатилетнюю студентку, — одно и то же лицо.
Мы сидели за гладким деревянным столом на кухне в каменном доме моих родителей, а баба Славка изучала рукопись. Хотя она много лет прожила во французской деревне, она ничем не напоминала местных уроженок. Она повязывала волосы ярким шарфом, носила большие серебряные сережки и сильно красила глаза. На пальцах переливались золотые перстни с драгоценными камнями. Доктор Рафаэль объяснил ей наши трудности и передал рукопись и список непонятных слов из отчета Деопуса. Баба Славка прочла список и, осмотрев рукопись, встала и пошла к себе в комнату. Вернулась она оттуда со стопкой непереплетенных листов, которые, как я вскоре поняла, оказались картами. Она показала нам карту Родоп. Я прочла названия деревень, написанные кириллицей, — Смолян, Кестен, Жребево, Триград. Все они располагались неподалеку от места, где родилась бабушка.
Гяурското Бёрло, объяснила она, означает «убежище неверных» или «тюрьма неверных», как правильно перевел с латинского доктор Рафаэль.
— Неудивительно, — продолжала бабушка, — что Гяурското Бёрло не смогли найти, поскольку такого места не существует.
Баба Славка показала пещеру недалеко от Триграда, соответствующую по описанию той, которую мы искали. Она долгое время считалась мистическим местом, откуда Орфей спускался в подземный мир. Сельчане благоговели перед этим геологическим чудом.
— Эта пещера очень похожа на ту, которую вы описываете, но она называется не Гяурското Бёрло, — сказала баба Славка. — Ее название — Дьяволското Гёрло, Глотка Дьявола. Его здесь нет, и ни на одной карте нет, потому что я сама нашла ее. Я услышала музыку, звучащую из ущелья. Именно поэтому мне хотелось, чтобы ты занялась своей наукой, Селестин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});