Курсант: Дело душителя - Рафаэль Дамиров
— Идет! — мы пожали друг другу руки.
Неловкость сразу ушла, потому что я чувствовал, что Гоша был искренен. И потом, если отобрать сейчас у него эту возможность выразить благодарность – он может придумать что-нибудь другое и все равно всучит мне “Волгу”.
— Так... – я не собирался слезать с темы даже после такого. – А что про отца-то? Расскажешь?
***
На следующий день после встречи с Гошей я пришел домой поздно. С друзьями отметили свою премию, что дали мне за поимку маньяка. К награде не представили, но премию все-таки в размере двух окладов по-тихому выписали, приурочив ее ко дню милиции (хотя официальным праздником этот день пока не был признан), прямо не упоминая моих заслуг. Формулировка в приказе была хитрая и самая, что ни на есть общая: “За проявленную доблесть в служебной деятельности и высокие показатели в работе”.
С Трошкиным, Быковым и Погодиным мы уничтожили пару бидонов жигулевского с воблой в местном “Пивбаре”. Хорошо, что завтра не на работу.
После хотел заночевать у Сони, но у нее, как назло, мать выходная. После всего произошедшего мне хотелось не просто сходить с Соней на свидание, а провести с ней побольше времени, пообщаться, поговорить. Однако и мать ее была встревожена – если то, что Соня когда-то играла роль “живца”, мы без труда скрыли, то нападение, страшные синяки и одутловатость шеи такой стройной и всегда аккуратной девушки, разгром в квартире и разбитое окно – все это под ковер, что называется, не заметёшь. Пришлось ехать домой, не рассчитывая на желаемое продолжение вечера, и ждать более удобного момента.
Дверь мне открыла мама. Я долго не мог попасть ключом в скважину. Лампочка на площадке, как всегда, сдохла. Меняли ее раз в месяц, но больше четырех недель ни одна не прожила. Как будто наша площадка заколдованная.
— Мам, ты почему не спишь? — удивился я, увидев ее не в ночнушке, а в халате и при еле заметном неброском макияже.
— Тебя ждем.
— Меня? С кем?
Я даже потряс головой. Я про что-то забыл?
— Проходи, увидишь, — загадочно улыбнулась мать.
В квартире было тихо, как и всегда, только горел полный свет, а не маленькое бра. Но главное было не в этом. Мать очень странно переменилась, и я никак не мог придумать, что за привидение должно явиться, чтобы она так странно смотрела абсолютно серьезными глазами и улыбалась – тревожно, одним уголком рта.
Я разулся и поспешил на кухню. За столом, заставленным нехитрой закуской, сидел небольшой, но крепкий и поджарый мужчина. Глаза вдумчивые и уставшие. Я замер, раскрыв рот. В первое мгновение не смог ничего сказать... Почему-то я сразу узнал его. Он улыбнулся и встал мне навстречу, распахивая объятия:
— Ну, здравствуй, сынок…
КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ТОМА.
