Ловец сбежавших невест (СИ) - Фрес Константин

Этого не было никогда; вообще никогда с тех пор, как Гемато-Короли сели на трон! И толпа гостей, чуть испуганная и шокированная,  отпрянула с громким «ах!», глядя, как Король, скинув перчатку на пол, спешно освобождается от второй.

Невозмутимые лакеи сновали туда-сюда возле трона, подбирая предметы металлического гардероба, которые раскидывал их Король. Они отстегнули его громоздкие сапоги, помогли ему вынуть  из них ноги, обутые в белые остроносые щегольские ботинки.  Приняли черный шлем и откинули ту самую дверцу, которая в ту ночь была открыта, и так меня напугала.

Человек, до того сидящий в доспехах Гемато-Короля, поднялся с трона, встряхнул черными волосами, красиво упавшими на его плечи, на золотые эполеты, на белоснежную ткань парадного мундира, и Генри, освободившись от доспехов,  легко сбежал к нам по нескольким ступенькам, ведущим к его трону.

- Генри! - только и смогла произнести я. Сказать, что я была поражена - значит, ничего не сказать. Я не верила своим глазам, я не могла говорить, не могла дышать, не могла осмыслить ни одну из мыслей, возникающих в моей голове.

Связать воедино изящного, статного, утонченного, самого прекрасного из вампиров и людей и неповоротливого Гемато-Короля?! Поверить, что все это время король был рядом со мною, что он меня обнимал, целовал, черт подери, занимался со мной любовью?!

…Признался мне в любви, сделал предложение?..

Словно чертик из табакерки, за спиной моей возник вездесущий Тристан; я слышала, как он посмеивается, склоняясь над моим плечом.

- Его Величество Гемато-Король Генрих Восьмой, - угодливо подсказал Инквизитор. - Он же Седьмой. Он же Шестой. Мой дорогой племянник. Человек несгибаемой воли и острого ума. Я очень горжусь им. Рекомендую.

И снова растворился, как туман над водой.

Генри - о, простите, Генрих! - поравнялся с потрясенной принцессой и остановился, едва ли не касаясь ее плечом. Он стоял к ней в полоборота, высокий, статный, красивый, и смотрел на нее свысока, с пренебрежением и весьма недружелюбно.

Она лишь открывала и закрывала беззвучно рот.

Своего странного партнера по танцам она не узнать не могла.

Такого кавалера не спутаешь ни с каким другим и не забудешь никогда! Эту стать, эти синие глаза, черные шелковые волосы, эту острозубую вампирскую улыбку, эту недосягаемую мечту… как и свои колкие, полные яда и презрения слова, отпущенные в адрес Гемато-Короля.

- Гемато-Король, - зло, твердо, с отвращением, процедил Генри, гордо вздернув голову, - не простит вас, Ваше Высочество. Он, может быть, и размазня, и ничтожество, и мягкотелый слизняк - так вы говорили,  верно? - но ему достанет духа выгнать из своего дворца с позором такую ничтожную мерзавку, как вы,  и вернуть вас на родину под конвоем, как воровку, шарлатанку или мошенницу.

- Я умоляю вас, - проскулила, еле дыша, принцесса. Вот теперь ее ужас и отчаяние были настоящими, вот теперь она упала на колени весьма по-настоящему, и вцепилась в руку Генриха с жаром, неистово. - Не гоните!.. Это конец для меня, для моей репутации, это крах!

Но Генрих, такой блестящий, такой строгий и великолепный в своем праведном гневе, безжалостно отнял у нее свою руку. Его стройное тело было словно натянутая струна, и каждое движение его было порывистым, остро отточенным, как лезвие.

- О чем же вы думали раньше, - холодно, насмешливо произнес он. - Я не верю, что вы заблуждались. Нет; вы слишком хитры для этого. Вы просто думали, что ваше злодеяние вам сойдет с рук. Вы верили в свою безнаказанность. Поэтому мне вас не жаль.

И он обошел воющую принцессу и направился ко мне.

Вот теперь его синие глаза смягчились и сияли ласково и нежно.

Когда он приблизился ко мне, мои руки сами потянулись к нему и обняли его, словно я имела на это право, словно делала это тысячи раз.

- Не вы одна, Анжелика, - озорно и тихо произнес он, обнимая меня за талию на глазах у изумленных ошарашенных придворных, - храните маленькие тайны и обманываете людей, которые вам дороги.

- Ну, знаете,- выдохнула я, совершенно не зная, что я могу сказать в этой ситуации. - Ваша ложь будет повнушительнее моей!

- Согласен, - подтвердил Генри. - Но вернемся к нашему незаконченному разговору.

Генри посерьезнел, вынул из моей руки Бобби и запустил руку в его атласное нутро.

Из мешка он вынул крохотную коробочку, и я тотчас поняла, почему так счастлив и доволен был Бобби: внутри коробочке, на белой атласной подушечке, лежало потрясающее обручальное кольцо!

- Анжелика, - громко, чтобы слышали все без исключения, - вы заставили меня почувствовать себя живым. Вы вселили в меня веру в себя, в людей, вы научили меня не бояться и любить. Вы выйдете за меня замуж, Анжелика?

Вот теперь его предложению и моему согласию точно ничто не мешало. Перси мог утереться своими связями и своими деньгами. Как бы он не жаждал на мне жениться, у Короля свою невесту он вряд ли посмеет оспорить, тем более - у короля-вампира.

Теперь это видели все.

Генри не избавился от своих клыков, и если честно, то мне это было не важно. Я не боялась его; я в него верила, и верила ему.

- О, да, Ваше Величество! - закричала я, не в силах сдерживать захлестывающие меня эмоции. - Да, мой дорогой, мой любимый Генри!

- Тогда приступим к приготовлению к свадьбе, - радостно сказал Генри, - пока Тристан не приступил к своим обязанностям инквизитора! Я непременно хочу, чтоб он нас обвенчал. Это будет очень добрый знак!

- А я, - ответил я, совершенно счастливая, - пошлю весточку своим родным… Они соберут мне самый роскошный букет к свадьбе!

- Да будет так! - торжественно ответил Генри.

Глава 18. Конец

Я ужасно волновалась перед свадьбой.

И не только потому, что все девушки волнуются в этот день. В конце концов, замуж выходят абсолютно все, а вот королевами становятся единицы!

- Ох, - только и могла повторять я, глядя на себя в зеркало, пока свадебное платье подгоняли мне по фигуре перед тем, как я выйду к народу.

А платье было чудесное.

Если бы мне не было так страшно, я бы непременно вертелась, разглядывая себя со всех сторон, радуясь переливам света на тонком, белом шелке с выбитым на нем узором, любуясь взбитой, словно морская пена, массой кружев  вокруг обнаженных плеч, игрой света в гранях бриллиантов украшений.

Шлейф моего платья был длинный, целых пять шагов в длину, и его должны были нести целых четверо пажей! А фата самая тонкая и самая дорогая, локоть - дороже всего урожая тюльпановых сортовых луковиц в саду моей матушки…

Матушка, бедная моя матушка! Как она рыдала, узнав, что я удрала из-под венца с сэром Перси, как переживала, что я ввязалась в опасную авантюру и скитаюсь теперь по свету, без защиты и помощи! И как она взвыла от радости, когда перед нашим скромным домиком остановился автомобиль из королевского гаража, с важным шофером за рулем и с королевским посланником на пассажирском сидении!

Королевский посланник привез ей много вестей, и все добрые.

Первое - это он вручил матушке мою медаль. Да, да! Генрих Восьмой пожаловал мне королевскую награду за вклад в такое опасное и трудное дело, как поимка негодяев, обманывающих девиц и сцеживающих с них магию. Эту награду я переслала матушке с тем, чтобы утешить ее и дать ей повод мной гордиться, а так же хвастаться перед соседями и рассказывать всем окрестным девчонкам о том, как это опасно - сбегать от женихов накануне свадьбы.

Куда безопаснее просто отказать неугодному жениху, и все.

Второе - посланник объявил о моей скорой свадьбе, и не абы с кем - с Гемато-Королем. Я стану королевой; и вот эта новость была поважнее медальки. Матушка грохнулась в обморок прямо посреди свежеразрыхленных грядок, да так, что стекла в теплице задребезжали, и королевские слуги засуетились, забегали, поднимая и приводя в чувства будущую королевскую тещу.

Ну а третья новость, которая повергла матушку в пучину бурного восторга - это мое желание, чтоб нашу свадьбу с Генрихом украшали только цветы, выращенные в теплицах моей матушки.