Алексей Бергман - Кто-то еще

Примак-Миранда съехал спиной по гладкому мху с верхушки. Сел. Обернувшись, поглядел на друзей.

Диверсантка не зря начала разговор с рассказа об убийстве. История доходчиво растолковала — к а к у ю б а н д у им приходится преследовать.

В миг побледневший Сенька смотрел на «тетеньку Миранду» расширившимися глазами. Завянь, пожалуй, запереживал, что зря не взял с собою Косолапова. Машинально поглаживал автоматный приклад. Прикидывал, не дать ли Сене пистолет, лежащий в рюкзаке?

— Кто убивал и кто пытал, Миранда? — глухо спросил в итоге размышлений.

— Гмыря, — поведя плечом, сообщила диверсантка. — Он полный отморозок и садист. Пытал обоих горе-геологов — он. Убил одного мальчишку тоже он. Второго убивал, — Миранда ткнула в грудь носителя черным от грязи пальцем, — Примак. Его решили кровью повязать. Примак муж родной сестры Сизого — Ларисы. Сестрица дамочка крутого норова. Если бы Сизый не побоялся выйти из тайги без зятя, то меня бы вообще тут, под холмом и прикопали. Примак об этом думал, переживал, что так и будет, когда ноги «отказали».

— Высокие отношения между родней, — пробормотал потрясенный Завьялов.

Примак изобразил на усатом, заросшем недельной щетиной лице усталую ухмылку:

— И это еще не все сюрпризы, господа. Эти гады собираются вернуться в Константиновку.

С первых дней свое поселение беглецы в честь генерала окрестили «Константиновкой». (Когда умелая в обращении с Сетью Миранда, перепрыгивая через чужие серверы, сообщила Потапову, что забытая богом и людьми деревенька теперь его отчеством прозывается, Лев Константинович чуть слезу не пустил. Помнят, помнят его чертенята, почитают старика!)

— Зачем? — не решаясь сделать страшную догадку, одним словом спросил Завьялов.

Примак-Миранда содрал с головы кепку, обтер изнанкой потное лицо и сжал убор в грязном кулаке. Диверсантка не захотела объяснять з а ч е м убийцы собирались возвращаться в дом над рекой — парнишка рядом и так бледнее некуда сидел.

— Если они дойдут до села, — размеренно продолжила Миранда, — то тут же свяжутся со своими. Сразу же в Константиновку они не пойдут конечно. Вначале навестят родных. Но нам нет разницы, когда они нагрянут — через неделю или месяц. Главное, что — сообщат, расскажут о богатом доме в глухой тайге. Уже практически науськают. — Примак-Миранда всем телом развернулся к Завьялову, глядя ему в глаза, выдержал паузу. — Нам недостаточно завладеть телефоном и стереть снимки, Боря. Нам нужно уничтожить всю четверку.

Завьялов невольно качнулся назад:

— С ума сошла? — предположил. Покосился на Арсения. — Ты предлагаешь всех — убить?

— У нас нет выбора, Борис, — жестко проговорила террористка. — Тут — либо они нас, либо мы их.

— А если…

— Нет, — оборвала Миранда. — Никаких «если», Боря, быть не может. Они — убийцы. Отморозки. У них руки по локоть в крови.

— Родня в селе такая же? — борясь с тошнотой, икая, спросил Арсений.

— Всякая встречается, — уклончиво ответила Миранда. — Та деревня вообще — странное местечко. Половина мужиков оставшиеся на севере зеки. Есть семьи староверов. В общем, нечего тут обсуждать, из леса мы их выпустить не можем. На решительные меры у нас одна ночь.

Завьялов поднялся на ноги, помассировал затылок!

Едва поселившись в Константиновке, беглецы единогласно выбрали Завьялова главой. При их образе жизни отсутствие единоначалия — недопустимая либеральщина и глупость. Зачатки демократии все же оставили, и сейчас о них напомнила Миранда:

— Борис, тяжелые вопросы мы можем ставить на голосование, так что — прости. Жюли? — Примак-Миранда поглядел на собаку с рассудочным интеллектом ученого. Француженка помедлила. Кивнула головой. — Арсений? — парнишка поднял высоко плечи, вжал в них голову. — Арсений воздержался. Ты в меньшинстве, Борис. Можешь считать, что я вышла из повиновения, я все сделаю сама. — Примак-Миранда достал из-за голенища отличный финский нож, провел по лезвию большим пальцем, проверяя заточку. — Примака обычно ставят на дежурство в самую неудобную пору. На рассвете. Жюли? — носитель четко поглядел в глаза ротвейлеру. — Ты сможешь перегрызть Примаку горло, если возникнут неполадки после перемещения меня в Бориса? Я, конечно, усыплю носителя и постараюсь все сделать сама, сопротивляться он не будет. Но все же, будь наготове. Приглядывай за лайкой.

Будничное обсуждения убийства вызывало дрожь не только у Арсения. Завьялову казалось, что он присутствует на диком спектакле! женщина в мужском теле обсуждает не реальность, а сценарий!

Примак-Миранда уже вставал, когда Завянь его остановил:

— Погоди! Погоди, Миранда. Ты говорила, что даже мощный телепат бета-интеллекта не может внушить носителю нетипичные решения! Что если твой носитель не подчиниться, откажется резать родственников?!

Примак-Миранда склонился к самому лицу Завьялова и, бегая глазами, хрипло прошептал:

— А почему ты думаешь, Примак — откажется? А? Он, Боря, каждую ночь мечтает перерезать горло Гмыре. И остальных не пожалеет.

— И даже молодого парня?!

— А этот парень пил спирт с почти мальчишками. Выведывал секреты. Когда из леса к костру родственнички вышли, Малой лег животом на карабин геологов и не позволил пацанам даже попытки защититься! Примака вырвало в кустах, когда Гмыря их пытал. Малому — хоть бы хны.

Миранда не испытывала жалости. Кошмарная картина пыток и убийства трехдневной давности стояла перед глазами Примака, доводя террористку до бешенства, до исступления!

— Я очень хочу выжить, Боря. Выжить и сообщить родителям геологов, в каком распадке, под каменной осыпью лежат тела их мальчиков.

…Когда носитель террористки уже спустился с холма, из-за деревьев показался Гмыря. Примак юркнул за куст можжевельника, спустил портки и заскулили:

— Я здесь, братишка. Живот чего-то прихватило…

Душегуб брезгливо скривился:

— Засранец, б… С тобой, утырок, хорошо говно на скорость жрать, а не дрова собирать!

Летом на севере нет ночей. Туманное серое небо стояло над верхушками деревьев, Завьялов лежал на мху, подложив под голову закинутые руки, глядел ввысь.

По рассказу Ирмы и жены Борис, конечно же, предполагал, что в этот раз на них вышла серьезная бригада. Но э т о г о не ожидал. Иначе, взял бы с собой не Сеню, а Косого.

Паршиво.

Арсений не хотел ни о чем разговаривать, притворялся спящим. И хотя до часа «Ч» оставалось еще достаточно времени, было заметно, что — прислушивался. И боялся расслышать звуки. Предсмертные хрипы, стоны, скулеж бедолаги лайки…