Титулярный советник - Валерий Пылаев
Для народников? Или?..
— Нужно идти, ваша светлость! — Я шагнул вперед и бесцеремонно схватил Багратиона за рукав. — Другого шанса не будет!
— Выступаем! — рявкнул Мама и Папа.
Не дожидаясь ни приказа от старшего по чину, ни хотя бы объяснений. Видимо, уже успел сообразить, что теперь мы можем хотя бы выйти на набережную — в такой суматохе никто уже не обратит внимания на две с половиной сотни юнцов в штатском. Мы спокойно пройдем до причала и — если повезет — рядом с крейсером останется совсем немного людей.
А если не повезет — уже совсем скоро все закончится. Для всех.
Я сбросил ремень винтовки с плеча и двинулся следом за ротным. Из уютной тени под деревьями парка к кое-как освещенной фонарями и мокрой от моросящего дождя набережной. И потом направо — к возвышающейся над гранитом громадине “Бисмарка”.
С каждым шагом крейсер казался все больше — и все страшнее. Бронированное морское чудовище, ощетинившееся стволами пушек, казалось спящим — но уж точно не безжизненным. И сама мысль о том, что нам предстоит сейчас с боем подняться туда, а потом лезть в тесное и темное стальное брюхо “Бисмарка” искать чертову “глушилку”, заставляла сердце колошматить в ушах так, что стихал даже грохот винтовок на Дворцовой. Да чего уж там — я попросту боялся.
И, похоже, не я один.
— Представления не имею, чем все это может закончится, — негромко проговорил Багратион и похлопал винтовку по прикладу. — Сто лет не держал в руках эту штуковину…
Его светлость шагал слева от меня. А справа Мама и Папа уже вовсю раздавал приказы остальным офицерам: разделиться на две группы, сходни со стороны носа, со стороны кормы… Разумно — никаких других вариантов попасть на пришвартованный у причала “Бисмарк” все равно нет. На наше счастье, на набережной почти не осталось народу, и затея пробиться на корабль из невыполнимой понемногу превращалась…
Превращалась в просто безумную.
— Пустите нас вперед, господин штабс-капитан. — Багратион поймал Маму и Папу за плечо. — Незачем рисковать юнкерами… попытаемся заговорить им зубы.
— Если так — я с вами. — Я чуть ускорил шаг. — И не спорьте, ваша светлость. Болтать и стрелять я умею уж точно не хуже любого из ваших людей.
Багратион не стал спорить — только молча улыбнулся, и даже у ротного не нашлось никаких возражений. Он чуть отстал, а мы — напротив, вырвались вперед, с каждым шагом подбираясь все ближе к сходням.
И с каждым шагом происходящее все больше напоминало какой-то сумасшедший аттракцион. Стрельба у Зимнего. Толпы народников с винтовками. Панцеры, уже готовые устроить на площади мясорубку. Две с половиной сотни юнкеров в штатском за спиной и сходни впереди.
Деревяшка шириной меньше метра, на которую я ступил следом за Багратионом, казалась чуть ли не бесконечной. Нас уже давно должны были окликнуть — а то и вовсе расстрелять в упор, но мгновения шли — и я сам шел, стуча ботинками по доскам, поднимался…
— Куда прешь, зараза? — рявкнул караульный. — Сюда входа нет!
Похоже, нас приняли за ненароком заплутавших народников — и неудивительно. Вряд ли кому-то вообще пришла бы в голову мысль, что толпа вооруженных людей на набережной могла оказаться кем-то еще.
— Тише, тише, мил человек! — Багратион закинул винтовку за спину и поднял обе руки. — Нас к начальству отправили…
Мог бы соврать и поизящнее. В караул на такое место явно отрядили не валенка: рослый мужик на борту перед нами носил штатское, но в его выправке угадывался человек с военным прошлым… а скорее — с настоящим. И, судя по возрасту, не солдатского чина.
— Какое, на хрен, начальство?.. — пробормотал караульный.
И уже начал поднимать оружие — видимо, сообразил, что целая толпа собралась у сходней явно неспроста. Я чуть отвел винтовку назад, целясь штыком в горло, но Багратион оказался быстрее: прыжком махнул на борт, ухватил караульного за ворот и одним движением скинул в воду. Выстрелить тот не успел — зато заголосил так, что услышали даже в Зимнем.
Вот тебе и “тайная операция”.
— Вперед! — заревел Мама и Папа откуда-то с причала. — Пошли, пошли!!!
Багратион поймал меня за свободную руку, силой втянул на борт — и швырнул на палубу. Вовремя: буквально в нескольких шагах в темноте впереди засверкали вспышки выстрелов, и над нами засвистели пули. Вряд ли люди на корабле ожидали нападения — но среагировали тут же.
Но и нам уже подоспела подмога: юнкера взлетали по сходням один за другим и тут же рассыпались по палубе, стреляя на ходу. Несколько человек свалились, но остальные огрызнулись, задавили огнем караульных и даже как будто заняли неплохую позицию.
— Вставай! — заорал Багратион мне в ухо. — Надо идти дальше!
Я не стал спорить — наугад пальнул в темноту пару раз, отлип от холодных и мокрых досок и метнулся вперед — к укрытию. И только там позволил себе чуть выдохнуть и, засовывая в скользкую от дождя винтовку патроны, оглядеться по сторонам.
На палубе дела, похоже, шли неплохо — наши уже вовсю поджимали местных. И с этой стороны, и на корме — судя по звукам. Но грохотало и на набережной: то ли Мама и Папа оставил часть юнкеров на берегу для огневой поддержки — работать по бортам…
То ли нашему воинству крепко доставалось — прямо сейчас.
— Не думай! — Багратион будто прочитал мои мысли. — Там ты уже ничем не поможешь! Прорываемся!
— Куда?! — отозвался я. — Вы знаете, где глушилка?
— На капитанском мостике… Я бы поставил там!
Его светлость плюхнулся рядом и тоже принялся перезаряжать винтовку. А я осторожно высунулся, выискивая глазами рубку.
Которая оказалась совсем недалеко — возвышалась над палубой всего в десятке-двух шагов впереди. Но пройти туда предстояло буквально по трупам: я насчитал не меньше дюжины тел, и примерно столько же бойцов еще держались, отбиваясь из темноты огнем из винтовок и пистолетов.
Караульный, которого Багратион скинул в воду, носил штатское — видимо, для маскировки — но на остальных я разглядел форму Измайловского полка. Похоже, на самые ответственные задачи
