Дело о прекрасной эльфийке - Евгения Ивановна Лифантьева
Правда, большую часть утра мастер Твордорого провел в конторке. А большая часть его работников вообще в нее не заходила. По крайней мере, не признались в этом. Да и незачем ученикам или, скажем, швецам, в конторке тереться.
Ивана заинтересовало то, что работали в мастерской не только Рдороги, но и гномы из других кланов, которые никак не могли наследовать хозяину. Так что желание самому встать во главе мастерской как мотив не работало.
— Я к Борду учиться пошел, — объяснил Ранс Бергдат. — Он одним из лучших был. Через год мне экзамен на мастера сдавать, место уже есть… эх, жаль, не смогу теперь доучиться…
— А как же экзамен на мастера? — закинул удочку Иван.
— А что экзамен? — отмахнулся Ранс. — Я его хоть сейчас сдам. Да в голове от этого не прибавится. Ранс все время что-то придумывал. Время-то сейчас какое? Каждый день что-то новенькое. Значит, надо не отставать. Кузова для самобеглых колясок — совсем не то, что кузова для карет, Ранс придумал многослойные клееные прокладки…
— Этим утром ты мастера видел? — Иван гнома перебил, опасаясь, что тот пустится в пространные рассуждения о технологии скорняжного производства.
— Как не видел? С самого утра, как пришел…
По многолетней привычке, Твордорог с утра проводил что-то вроде планерки — давал задания трем старшим подмастерьям. Они разошлись: Ранс — в швейку. Булл Твордорог, единственный из старших подмастерьев, который был не просто из одного клана, но и дальней родней мастера — к чанам с рассолом, готовил новые растворы под ту партию шкур, что должна прийти завтра. Барад Вертакар — к растяжкам, его дело было перебрать все сушащиеся шкуры, проверить равномерность натяжения, где надо — смочить растворами. Бараду помогал Вед Тертакар — парень из его клана. Буллу — два ученика. Еще двое подмастерьев крутились в швейке, они в основной цех даже не выходили. Сам мастер пару склянок не высовывался из конторки, занимался какими-то подсчетами…
Иван пометил на плане, кто из гномов где начал рабочий день, и поторопил Ранса:
— А потом? Так до обеда мастер за столом и сидел?
— Не, он же не пень. Я, конечно, из швейки не видел, куда он в первые склянки ходил. Но потом приехал мастер Рейв Лердорог, ну, тот, у которого каретная мастерская на Новой улице. Там в чем беда: эти новые самобеглые коляски разгоняются пуще, чем верховой ящер. Так что бывает, тенты ветром срывать начинает. Вот они и стали думать, как крепить верх к стойкам, чтобы и снять легко было, и не срывало… Они с Бордом пошли в швейку… а потом стали спорить, можно ли по-новому хлястики шить, или вырывать будет. Я говорю: «Надо полосу настрочить, чтобы на нее тяг был». Борд говорит: «От полосы рвать будет». Ну, и послал меня за выкройками, чтобы рассчитать, как тяг пойдет…
Иван потряс головой, пытаясь не утонуть в этих клеях, тягах и хлястиках, и уточнил:
— А обратно выкройки вернули?
В «швейке», как гномы называли комнату, в которой были широкие столы для раскроя и какие-то механизмы, здорово напоминающие древние «зингеры», он видел стопку весьма потрепанных листов бумаги, похожих на выкройки.
— А как иначе? У Борда порядок! — пожал плечами подмастерье.
Сыщик не стал выяснять, почему одни выкройки должны лежать в конторке, а другие — в швейке. Слишком уж был велик риск получить еще одну порцию рассуждений, построенных на непостижимой для Ивана гномской логике. Поэтому лишь уточнил:
— Кто относил? -
— Вроде я, — неуверенно ответил Рейв.
«Или не ты… но у тебя голова была занята этими твоими хлястиками или еще чем, вот и не помнишь. Или, относя выкройки, ты и насыпал яда, поэтому боишься вспомнить, что второй раз заходил в конторку, — подумал Иван. — Вопрос: на хрена тебе это?»
Глава 30
Тот же самый вопрос: «На хрена?» вертелся в голове у Ивана, когда он опрашивал Барада Вертакара.
Парень оказался весьма колоритной личностью. Глядя на него, сыщик понял, почему среди русских богатырей затесался абсолютно не благородный по происхождению Никита Кожемяка.
«Интересно, сколько весит сырая воловья шкура? — пытался прикинуть в уме Иван. — А ведь этот недомерок, стоя на лесенке, поднимает ее на вытянутых руках, растягивает на распялках, закрепляет, натягивает… а шкура ящера, который от головы до хвоста — метров пять с лишним?»
Ростом Барад был почти с человека — не меньше метра шестидесяти пяти, а то и ближе к метру семидесяти. А вот шириной плеч… из одного Барада можно было легко скроить пару сыщиков. При этом гном был очень молод, короткая русая бородка у него кудрявилась абсолютно по-юношески. Да и в целом подмастерье выглядел этакой восходящей звездой силового экстрима, едва начавшей выступать во «взрослом» зачете, за которую все интервью дает тренер, а спортсмен лишь стоит и улыбается, от чего поклонницы начинают писать кипятком.
При этом именно Барад с точки зрения возможности совершить преступление был первым подозреваемым. Вешала с кожами — рядом с входом в конторку. Барад видел всех, кто был в цеху, всех, кто проходил в швейку или в конторку. А его самого за шкурами не рассмотреть. Правда, рядом с ним все время крутился Вед Тертакар.
— Не, не все время, — радостно улыбнулся воспоминанию кожемяка. — Мы полдюжины просоленных шкур повесили, и я его за пивом послал. Натяг выравнивать — это мне вторые руки не нужны.
То есть парень, не задумываясь, признался, что у него нет ни алиби, ни свидетеля. И что почти целую склянку, пока мастер с гостем были в швейке, он мог засыпать всю конторку чем угодно. Никто ничего из-за шкур не увидел бы. Но, похоже, Барад не понимал, что его в чем-то подозревают. Добросовестно вспомнил всех, кто заходил в конторку:
— Ну, мы с мужиками утром. Потом Булл, он ключ от соляного склада у мастера взял. Посыльный был от мастера Мидмертара. Пацан, вроде полукровка, как звать не знаю. Конверт принес какой-то важный. Потом старый Лердорог из каретного ряда. Потом Ранс за схемами в папке. Потом Пиль из лавки, папки принес, сразу за ним мастер пришел. Потом мастер меня кликнул. Сказал, чтобы я снял ящерину с большого
