Александр Лонс - Цепея неморалис

Уже в гостинице вышел на сайт с рисунками Инны. Сайт был снабжен историей творческого пути и краткой биографией ее коротенькой жизни. Ничего особенного. Школа, детская студия, художественное училище, недолгая работа преподавателем рисования в муниципальной школе, переход в полиграфическую компанию, победы на конкурсах комиксов…

Как уже сказала ее мама, там, на сайте, присутствовали и очень страшные рисунки. Но не все. Некоторые заставляли улыбаться, другие просто нравились, а какие-то не вызывали особых эмоций, но таких оказалось мало. Рисунки Инны выглядели весьма характерно, и не узнать руку было бы трудно. Девушка рисовала не просто хорошо. Талантливо. У нее имелся свой оригинальный узнаваемый стиль, и, что главное, не было ошибок в анатомии — обычнейшей проблемы многих художников-любителей. Несмотря на вполне профессиональные результаты, она служила верстальщицей в какой-то издательской фирме. Занималась макетированием журналов, информационных брошюр и рекламных флаеров, а комиксы оставались для нее всего лишь увлечением. На мой взгляд — напрасно. Судя по результатам, она вполне могла бы подрабатывать рисованием портретов. Но, несмотря на это, девушка добывала деньги компьютерной версткой печатных страниц. Все рисунки она делала в свободное от работы время: дома ночами, в транспорте, на остановках, некоторые даже в вагоне метро.

Настоящих друзей и подруг у Инны, по словам ее мамы, не было. Во всяком случае, она никого не знала. Только знакомые.

Потом я прочесал интернет, посмотрел странички девушки в социальных сетях, но кроме обычных френдов никого более близкого не выявил. Ни друзей, ни подруг. Возможно, таковые все-таки существовали: Инна была привлекательной девушкой. Никаких полезных для дела сведений тоже не нашел, даже намеков не обнаружил.

Далее в моем списке значилась петербурженка Алена — молодая курносая подруга Сергея — одного из наших авторов. Он, как выяснилось, был убит в ходе боевых действий на сирийской территории. Подруга погибшего рассказала, что ее парень связался с «нехорошими людьми» и в прошлом году принял ислам. В ту пору они уже жили в Израиле, и парень настоятельно убеждал ее последовать его примеру, а также вместе перебраться в Сирию. Алена полагала, что Сергея «загипнотизировали» или «зомбировали», поскольку поведение его стало неадекватным. По словам девушки, перед своим исчезновением Сергей вышел из дома, пообещав, что скоро вернется, а пока посидит в баре с приятелями. И пропал. На третий день девушка получила от него эсэмэску, что по воле Аллаха он переехал в Сирию и уже навсегда. Девушка решила, что в Сирию ее друга вывезли какими-то тайными вербовочными тропами, ведь денег на поездку у парня просто не было: последнее время он нигде не работал, перебиваясь случайными доходами. В конце прошлого года Алена получила еще несколько сообщений, в которых Сергей старался растолковать, почему он сделался исламистом. Девушка, к тому времени уже вернувшаяся в Петербург, сомневалась в достоверности этих писем, поскольку они содержали большое количеством орфографических и грамматических ошибок, чего Сергей вообще не допускал. Алена обращалась во все доступные инстанции, прессу и независимые структуры, ища любую возможность вернуть друга, однако везде в той или иной форме получила отказ. Потом пришло извещение, что ее друг погиб в Сирии, сражаясь за воинов Аллаха.

Следующий из проверенных мною случаев был совсем иного рода. Предстояло поговорить с сослуживцами Бориса — тоже написавшего новеллу для сборника. Этот рассказ я запомнил только потому, что долго колебался — включать или нет? Пришлось даже выписать в столбик отрицательные и положительные качества. Положительных оказалось больше. Коренной петербуржец Борис на момент гибели работал менеджером в одной из консалтинговых компаний Санкт-Петербурга. Он оказался стопроцентным геем с уклоном в мазохизм, что при жизни тщательно скрывал. Типичный офисный служащий, уже давно, для собственного удовольствия, баловавшийся литературой. Писал на интернет-ресурсы: «Проза ру», «Самиздат» и «Неоновая литература» под псевдонимом «Серый Вомбат». Судя по выложенным там текстам, парень страдал графоманией в тяжелой, неизлечимой форме. Первоначально он нигде не работал, а только писал, редко отрываясь от компьютера. Основные темы: романтизм, идеализированное средневековье, фэнтези, готика, «нетрадиционная любовь». Был большим почитателем Говарда Лавкрафта, Стивена Кинга, Эдгара По и Оскара Уайльда. Тексты Бориса отличались непроходимой мрачностью и отчаянной безысходностью. Кстати, присланный нам на конкурс рассказ резко выделялся и выгодно смотрелся на фоне прежних его писаний. Свои произведения он регулярно рассылал по издательствам, но ответа нигде так и не добился. Пытался обращаться за помощью к литературному агенту. Поначалу его обнадежили, но после, когда все издатели дружно отказались принимать его творения, он и тут получил отказ. В порыве отчаяния, он собрал деньги и за собственный счет издал свою книгу в бумажной обложке с клеевым переплетом тиражом в сто экземпляров. Оформление обложки и верстку Борис осуществил сам, чем очень гордился. Книгу вежливо вертели в руках, но никто не дал положительного отзыва, и ни один книготорговец не принял на реализацию. В результате Серый Вомбат исчез — Борис объявил, что бросил всякие занятия литературой, и устроился в консалтинговую фирму «Оберон-45» на должность менеджера. Как оказалось, то было лишь видимостью. В тайне ото всех, Борис продолжал творить. Уже под своим настоящим именем написал большой и толстый роман о жизни ведьм средневековой Европы. Роман отклонили, причем кто-то даже не поленился указать на неимоверную скуку и затянутость слабого сюжета в сочетании с внутренней нелогичностью повествования, осложненной плохим стилем и дурным языком. Получив отказ, Борис выпрыгнул из окна своего офиса на шестнадцатом этаже. Приехавшие медики диагностировали несовместимые с жизнью множественные повреждения, вызвавшие мгновенную смерть. Еще до приезда полиции сотрудники фирмы, где все произошло, нашли предсмертное письмо. В оставленной записке самоубийца пафосно обвинял в своей гибели всех, начиная с родителей и школьных учителей, заканчивая соседями по офису, издателями, не признавшими его творчества и каким-то парнем, который даже не догадывался о чувствах погибшего. Тем не менее, сослуживцы отзывались о Борисе очень хорошо. Никто не помянул недобрым словом, даже тот самый парень, в которого гомосексуалист Борис безответно влюбился. Парень, кстати, оказался абсолютным гетеросексуалом, у него была постоянная девушка, и предсмертная записка произвела на него гнетущее впечатление.