Кровавая плата - Таня Хафф
Но что?
Его внимание привлекло движение на одном из мониторов. Грег нахмурился. Мимо пожарного выхода на седьмом этаже промелькнуло нечто черное. Оно двигалось так быстро, что невозможно было разглядеть. Он принудительно перевел систему в ручной режим и активировал камеры на лестничных клетках.
Несколько секунд спустя камера на пятом этаже показала Генри Фицроя – он перескакивал через две ступеньки и хмурился. Он ничем не отличался от любого другого молодого человека в хорошей физической форме – и плохом настроении, – который решил не тратить время на ожидание лифта. Хотя сам Грег не стал бы спускаться с четырнадцатого этажа пешком, ничего сверхъестественного в том, что делал Генри Фицрой, не было. И делал он это самым обычным способом.
Вздохнув, Грег вернул камеры в режим случайного переключения.
– А что, если оно ведет себя как утка лишь часть времени? – спросил он вслух.
* * *Генри спустился до шестого этажа, и произошедшее накануне взяло свое – ему пришлось идти медленнее, практически как смертному. Он зарычал и оперся о перила, обозленный тем, что мышцы отказываются работать так, как должны. Вместо того чтобы ступать на лестницу один раз в середине пролета, ему приходилось использовать каждую ступеньку.
Когда он оказался возле машины, то был в преотвратном настроении. Из гаража он выехал на слишком большой скорости, отчего выхлопная труба процарапала бетон на подъеме. Звук заставил его успокоиться. Он едва ли доберется на место быстрее, если машина сломается или на него обратит внимание полиция.
Пока он нетерпеливо ждал зеленого света в крайнем ряду, то уловил знакомый запах.
– БМВ? Ты, должно быть, шутишь. – Тони оперся на предплечья, заглянул внутрь через открытое окно и цокнул. – А если эти часы «Ролекс», – добавил он тихо, – то я хочу назад свою кровь.
Генри знал, что в долгу перед парнем, а потому постарался скрыть рвущуюся наружу ярость. Он почувствовал, что ощерился, и понял, что не слишком преуспел.
Если Тони и не был уверен в том, что же произошло прошлой ночью, то выражение лица Генри, в котором не осталось почти ничего человеческого, заверило его, что это был не сон. Если бы гнев Генри был направлен на парня, тот уже вовсю улепетывал бы и остановился бы только с восходом солнца, когда оказался бы в безопасности. Но сейчас он лишь убрал руки с автомобиля.
– Я думал, ты захочешь поговорить…
– Позже.
Если мир переживет сегодняшнюю ночь, они поговорят. Это было несрочно.
– Да. Точно. Позже сойдет. Скажем… – Тони нахмурился. – С Викторией все в порядке?
– Я не…
Светофор сменился. Он втопил педаль.
– …знаю.
Тони стоял и смотрел, как удаляется машина. Он поджал губы и спрятал руки глубоко в карманах, перекатывая четвертак между пальцами.
– Вот это мой домашний номер. – Вики протянула ему карточку, затем перевернула ее, чтобы показать написанный на обратной стороне от руки номер. – А вот по этому номеру ты можешь позвонить, если окажешься в беде, но не сможешь связаться со мной.
– Майк Челлучи? – Тони покачал головой. – Он меня не сильно любит, Виктория.
– Увы.
– Мне он тоже не нравится.
– Похоже, что мне до этого есть дело? Позвони ему в любом случае.
Тони достал четвертак из кармана и направился к телефонному автомату на углу. После четырех лет в карманах различных курток визитка была помятой, но номер на обратной стороне по-прежнему читался. Он уже позвонил по первому номеру и спустил четвертак впустую, слушая тупой автоответчик. Все знали, что Виктория никогда его не включала, если была дома.
– Мне надо поговорить с Майком Челлучи.
– Слушаю.
– Виктория в беде. – Он никогда в жизни ни в чем не был так уверен.
– Кто?
Тони закатил глаза, глядя на телефонную трубку. И они еще называли его лучшим копом в городе. Что за дебил!
– Вики Нельсон. Такая высокая настырная блондинка, раньше была полицейским, припоминаешь?
– Что с ней?
Челлучи был взволнован. Хорошо.
– Я не знаю.
– Где она?
– Не знаю.
Тони слышал, как на том конце провода Челлучи заскрежетал зубами. Если бы ситуация не была столь серьезной, он бы ловил кайф.
– Ты полицейский, вот ты и выясни.
Он повесил трубку прежде, чем Челлучи взорвался. Что мог, он сделал.
Майк Челлучи долго и цветисто ругался на итальянском, глядя на телефон. Пораздумав, он узнал голос звонившего – то был уличный парнишка Вики, а значит, сообщение могло оказаться достоверным и его нельзя было проигнорировать. Он вывалил на кухонный стол маленькие розовые записки и начал просматривать.
«Норман Бедуэлл. Йоркский университет». Он поднес записку к свету – жест оказался совершенно бесполезным, – затем бросил листок в кучу остальных.
Вики никогда не была выпендрежницей – она всегда играла по правилам, заставляла их работать на себя. Она бы ни за что не отправилась арестовывать предполагаемого массового убийцу, к тому же еще и психически больного, без прикрытия. Только вот у нее больше не было прикрытия, не так ли? А еще она могла решить, что должна кому-то что-то доказать…
Он нажал кнопку сохраненного номера полицейского управления еще до того, как закончил мысль.
– Это Челлучи. Даррел, мне нужен номер кого-то из администрации Йоркского университета. Я знаю, что на дворе ночь. Найди мне домашний номер. Да, я не на службе. Ты же мне не платишь сверхурочные из своего кармана, так чего жалуешься? – Он прижал трубку подбородком, снял со спинки стула наплечную кобуру и нацепил на себя в ожидании ответа. – Хорошо, набери мой домашний, когда найдешь. И, Даррел, отложи все остальные дела. Этот номер был нужен мне еще вчера.
Он потянулся за курткой и положил ее рядом с телефоном. Он ненавидел ждать. Он вытащил розовую записку из остальной кучи.
Норман Бедуэлл.
– Не знаю, из какой шляпы ты вытянула это имя, Нельсон, – проворчал он, – но если я приеду тебя спасать, а окажется, что ты не по уши в дерьме, то плохое зрение и шаткое положение окажутся наименьшими из твоих проблем.
* * *Норман уже какое-то время разговаривал с гримуаром. Его тихое бормотание превратилось в фоновый шум, пока Вики то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Временами она различала слова – в большинстве случаев речь шла о том, как мир начнет относиться к Норману так,
