Никаких достоинств - Юрий Павлович Валин
Когда вернулась с хворостом, гребец сидел и дрожал. Чуть подсохшие волосы вновь упали на его лицо, и я никак не могла понять: есть ли хоть отдаленное сходство? По типу прически несомненно, есть, но это ничего не значит. Может быть, он просто родственник здешних домовых?
Смотреть на замерзшего и полубессознательного мужчину было как-то неприлично. Непринужденно прихватив сумку с припасами, я спустилась к ближнему берегу. Тут инстинкт взял свое: внезапно я без размышлений вскинула лук и всадила стрелу в воду у самого берега. Стрела судорожно задергалась и попыталась уплыть, но я прыгнула в воду и схватила потяжелевший метательный снаряд: наконечник пробил приличную, с мой локоть размером, рыбищу. О, а ведь есть в Марголлэте скрытые таланты! Прямо в голову всадила, молодец какая!
Мы с рыбой и триумфом вернулись к костру. Гребца не было, висел развернутый для просушки плащ. Судя по шорохам и треску, спасенный собирал хворост между соснами. Тоже молодец. Не эльф, конечно, а слон, судя по звукам, но знает, как помочь девушке по хозяйству.
Гребец вернулся с огромной охапкой веток. Аккуратно сложил, отряхнул впалый мускулистый живот. Нет, все же похож. На Юркин живот без одежды мне смотреть не довелось, но я же обнимала его, когда на мотоцикле катались. Наверное, именно живот меня на ассоциации и навел. На лицо вроде бы никакого сходства. Хотя ничего так найденыш, приятен на вид, хотя и не красавец. Тут Марголлэта во мне заскулила с новой надеждой: ведь ходит, дышит, теплый — чего нам еще⁈
Гребец увидел рыбу, приятно удивился, хотя виду и не показал. Воспитанный! В этом очень похож. И на то, что я практически немного голая, в одном поясе с оружием, тоже внимания не обращает. Тактичен, да.
О моей наготе спасенный все же думал, поскольку взял плащ и знаком показал: почти высох, может, завернетесь, благородная девушка?
Мне стало чуть неудобно. Моей эльфийке тоже, — ей вообще мужчины одеться никогда не предлагали. Наоборот порой случалось, да и то редко.
Я сурово, с откровенным намеком, поправила меч на поясе. Гребец лишь печально развел руками. В общем, да: намеков на встречное изнасилование я не наблюдала. Мы неловко сели рядом и накрылись одним плащом. Марголлэта была отчасти права: иной раз теплый мужчина, даже уровня плечо-колено, очень полезен.
В молчании мы жарили рыбу, поочередно поворачивая ветку с нанизанной добычей. Внезапно я осознала, что мне хорошо. Вокруг сосны, берега морских фьордов или как их там правильно, приятное тепло костра и доброжелательного живого тела, предвкушение простого, но очень своевременного ужина. А еще звезды над морем и скалами. Какого тухлого кальмара мне еще нужно⁈ Если у Марголлэты еще какие-то разнузданные фантазии в хорошенькой голове бродят, так пусть потом, без меня воплощает. Я-то человек спокойный, взрослый, сдержанный: утопила корабль и сижу, мирно рыбку жарю.
Рыба, кстати, созрела. Я надрезала шкуру с обугленной чешуей. Мы, слегка обжигаясь, понемногу отщипывали белую мякоть. У-у, без соли и лимона, а как идет! Гребец пытался отщипывать с брюха, уступая мне лучшие куски, но я потыкала в рыбью тушку пальцем, запрещая неуместную куртуазность. Несомненно, я добытчица и зоркая эльфийская лучница, но человек хворостом весьма прилично занимался, так что ужинаем на равных. Парень улыбался. Вот сейчас похож, определенно, похож.
На закуску были запеченные в золе улитки — вкус оригинальный, но недурной, можно было побольше набрать. Улитки кончились, и гребец показал куда-то во тьму. Я живо насторожилась: похож-не-похож, а сейчас как… Он жестом показал, как пьет. Да, ладно, вода⁈
Родничок оказался крохотным: чуть булькал, впадина в камне — разве что ладонь погрузить, потом вода окончательно терялась, уходя по скале к морю. Мы медленно пили, стоя на четвереньках подобно диким зверям, и поочередно погружая ладони в пресную прохладу. Успели согреться у костра, свежесть стала приятной, чуть пьянящей. Эльфийская ночная зоркость позволяла мне видеть куда лучше, чем моему сотрапезнику. Я смотрела из-под ресниц почти в упор. Взглядом он очень похож. Только взглядом и ничем иным. Смотрит, как на живую девушку, а не как на сексуально привлекательную и манящую плоть. Какая странная и редкостная манера поведения.
Неожиданно для себя я взяла край плаща и стерла прилипшую к носу парня рыбью чешуйку. Он зажмурился, словно я его приласкала слаще, чем вахта в три роскошные эльфийки холила господина Кердика. Но очень же похож, просто он и есть!
Клянусь, это была не я, а улучившая момент глупенькая Марголлэта. Это она потянулась губами, пока я пыталась осмыслить шокирующее открытие. И кажется, мы все зажмурились…
Да что со мной такое⁈
Теплые, в меру сильные, в меру нежные, губы. Его руки, бережно легшие на мои плечи, и мои ладони, так же осторожно обхватившие лохматую голову. Я помнила, что у него болит исполосованная спина.
Кажется, плащ растелился сам собой, я оказалась лежащей на нем, а мой гребец не давил, и вообще… Мурлыкал родник, а мы ласкали поцелуями губы друг друга, и даже неискушенная и шалая Марголлэта, которой мнилось не мурлыканье, а визг и стоны страсти, улетала от таких поцелуев.
Не трогая, не проверяя и не тиская, я знала, что найденыш возбужден. И я сама, своей волей, хотя еще несколько минут назад и мысли такой не имела, потянула парня на себя. На мне был лишь пояс с оружием, на гребце только ветхие штаны, и этот дресс-код абсолютно ничему не мешал. Я лишь вздохнула, когда наши возбуждения слились воедино.
Греметь мне вечность якорями, какой же он нежный! Или это не он? Или он? А наплевать, я качаюсь, как звезды над соснами, и мне томительно, беспредельно хорошо.
Не знала, что во время секса можно почти непрерывно целоваться. Марголлэта этого тоже не знала.
Ааааааа-х! Я глубже погрузила пальцы в лохмы моего внезапного любовника и взлетела выше звезд. Мы почти умерли… для эльфийки это стало истинным открытием — до сих пор бедная девочка считала, что удовлетворение возбуждения — это упорная схватка голодных тел. Ну, в этом заблуждении я от нее не особо далеко и ушла.
Только пусть это не будет всё! Не всё, только не всё! Светлый Ай, и все боги сколько вас есть, пожалуйста, дайте еще!
Гребец, словно воплощая волю добрых богов, чуть отодвинулся — я издала горестный вздох, но меня, подобно хрупкой игрушке, поворачивали на
