Евгений Константинов - Хобби Сереги Костикова

После сегодняшнего визита милиционера у Сереги и к Артуру, и к Вячеславу Лисавину появился один и тот же вопрос – почему они оба так сильно беспокоились, чтобы никто не узнал об их связях с Викой. Убийца убрал ее, как свидетеля, но если быть таким уж «профессионалом», то следовало убрать и второго свидетеля – Марину Савельеву, ради такого важного дела, вернувшись за пистолетом к лежавшему без сознания сборщику.

Можно было прийти к выводу, что убийца не боялся Савельеву, потому что она не знала его в лицо. В отличие от Вики, в которую он для надежности выстрелил трижды.

Клюев абсолютно правильно насторожился, увидев на теле пластилиновой Вики две раны. Серега эти раны не оставлял, они появились на миниатюрке сами, скорее всего, в тот момент, когда две пули поразили Вику-кассиршу. А третья пуля пролетела мимо, и Серега об этом не знал. Как не знал и Лисавин, произнесший по телефону фразу: «…девка ударила мужика, а на следующий день вдруг три пули схлопотала».

Все знали, что стреляли семь раз, так как у Костикова в пистолете остался всего один патрон. Но кто помимо милиции знает, сколько раз стреляли в инкассаторов, а сколько в Вику? Разве что Марина Савельева и то не обязательно. А вот Вячеслав Васильевич Лисавин откуда-то это знал.

Серега вспомнил, как Вика в последние секунды жизни что-то карябала на асфальте. На сыром асфальте следов не осталось, а на желтом песочке острова-пляжа ее уменьшенной копии удалось написать три буквы, и если бы хватило сил, возможно, появилась бы четвертая… Сейчас Серега мог поспорить, что этой четвертой буквой оказалась бы «Я»…

«Оказалась бы…» Опять сослагательное наклонение. Исходя из этого, Вика на последнем издыхании могла бы написать, к примеру, «Зюзя + Вика…», или «Зюзя – прости!», или «Зюзя – убийца.».

Факт, что Вика успела увидеть своего убийцу, но вопрос – был ли он ей знаком?

Ни пельмени, ни креветки готовить Серега не стал – до поры до времени убрал в морозилку. Водку пить тоже не хотелось, пивко же под вяленую щуку пошло нормально. Щука оказалась пересоленной, дубоватой и специфически пахучей, но именно такую Серега, в отличие от своих друзей, и любил; главное – зубы не сломать.

Пока чистил и глодал щуку, заглушая пивом «живую» соль, прикасаться к пластилину не имело смысла, но время не проходило даром, – скульптор прикидывал, какой предмет для охотничьей композиции слепит в первую очередь и за что возьмется потом…

Он распределял предметы по степени сложности изготовления, и на данный момент таковым являлся подстреленный охотниками тетерев: с блестяще-черными перьями, имеющими фиолетовый отлив на голове и шее, с такими же, как у рябчика, ярко-красными бровями и с хвостом-лирой. Затем, если посетит вдохновение, скульптор хотел заняться русским спаниелем, слепить которого, по его прикидкам, будет не сложнее таксы. Легче, вернее, привычнее всего лепить было грибы: рыжие лисички, красноголовые подосиновики, мухоморы с белыми точечками на шляпках, – ими скульптор собирался завершить работу. Но окончательную расстановку всех персонажей и причиндалов по своим местам, в любом случае, планировал осуществить завтра утром – исключительно на свежую голову.

Щука закончилась, из шести банок пива осталось три, пора было приступать к лепке. Но прежде Серега решил сделать кое-что другое. Тщательно вымыв с мылом и вытерев руки насухо свежим полотенцем, Серега положил на ладонь фигурку Вики и, задержав дыхание, принялся длинным ногтем правого мизинца нежно сглаживать две крохотные ранки на ее теле. Он всегда работал с пластилином очень быстро, и в этот раз одной задержки дыхания как раз хватило на то, чтобы от ранок не осталось ни следа.

Вика выглядела, как новенькая, только глаза ее оставались закрытыми. И тогда Серега переложил ее на песочек острова-пляжа точно на прежнее место, сосредоточился и трижды громко, от души чихнул…

И ничего не произошло. Как Вика лежала на песочке без признаков жизни, так и осталась лежать. Скульптор смотрел и смотрел на нее, тщетно ожидая чуда. Потом сунулся в сумерки серванта, пинцетом извлек на свет божий копию себя самого и перенес на остров. Шуба отреагировал на это абсолютно спокойно, словно знал наперед, каким действиям подвергнется. Оказавшись на сыпком песочке, подсел к Вике, погладил ее по голове и с немым вопросом посмотрел вверх, на своего прототипа.

На этот немой вопрос ответить Сереге было нечего. Он показал Шубе свои растопыренные пальцы – ни капли не дрожавшие, пожал плечами и ушел на кухню. Чтобы выпить водки и вернуться в комнату с открытой баночкой пива.

Шуба больше не сидел на песочке. Подпрыгивал, размахивал руками, тряся головой, хватая себя за нос, и показывал на Вику, все так же лежащую с закрытыми глазами. Скульптор приблизил к ней лицо, и Шуба согласно закивал, присел рядом с девушкой и показал пальцем на песок рядом с ее правой кистью. Серега взялся за лупу: па песке появилась еще одна буква – предсказуемая, и четыре буквы сложились в слово «ЗЮЗЯ».

– Кто это написал? – обратился Серега к Шубе, и тот недвусмысленно показал на Вику. Потом вновь схватил себя за нос и затряс головой.

– Подожди минутку…

Серега взялся за пластилин – зачем напрасно тратить время на непонятные объяснения, если все уже придумано. Не прошло и трех минут, как тетрадь величиной с ноготь большого пальца на руке и соответствующего размера карандаш оказались у ног Шубы. Скульптор чихнул, живчик тут же схватился за карандаш и чиркнул в тетради несколько слов.

«Чихни еще раз на Вику», – прочитал Серега.

Казалось, что может быть проще вызвать этот естественный защитный рефлекс, ведь только что специально чихал на тетрадь, но, как назло, чихнуть еще раз у Сереги никак не получалось. Он и носом шмыгал, и на лампочку смотрел, и зубочисткой в ноздре щекотал. Чтобы процесс все-таки пошел, пришлось выйти на балкон, да еще и футболку снять – Серега всегда боялся сквозняков. Помогло – в носу засвербило, и он метнулся в комнату к столу, чтобы прицельно чихнуть, куда требовалось.

В следующее мгновение Вика открыла глаза. Села, повертела головой, увидев Шубу, стыдливо прикрыла ладонями грудь. Шуба участливо подал ей плед, Вика взяла его, благодарно улыбнувшись, но тут ее личико сморщилось, она зашмыгала носиком, и скульптор едва успел отскочить на безопасное от чиха оживленного живчика расстояние. Очень уж не хотелось уподобиться Владу и Машке и вдруг опластилиниветь. В Застолье его в полной мере заменял Шуба.

А Вика, кажется, тоже подверженная сквознякам, чихнула еще раз и еще, и Серега поспешил закрыть балкон. Потом принялся доставать из серванта платформочки Застолья, то и дело поглядывая на остров-пляж. Там, на маленьком участке суши Шуба что-то объяснял укутавшейся в плед девушке, Сереге же не терпелось задать ожившей Вике несколько важных вопросов.