Надежда Попова - Ловец человеков

– Не позволяй ему останавливаться, – порекомендовал он, с удивлением слыша, что его голос почти спокоен, – или он и вправду завалится. Давай шагом.

Шагом, шагом, шагом…

Мысли – шагом… шагом…

Мысли – спокойно…

– Изверг, – продолжал ворчать Бруно рядом. – Куда бы ты ни спешил, ты лошадей угробишь! И если они сейчас подохнут, ты уже никуда не успеешь!

Вдруг словно очнувшись, Курт зажмурился, отгоняя все – гнев, ненависть, чувство оскорбленного самолюбия, – чтобы подумать. Подумать о том, что случится, если он успеет прибыть в замок.

Его присутствие не спасет барона. Каспар продумал все до мелочей; чего бы он ни добивался, какую бы цель ни имел, он просчитал все. Был ли он агентом соседского барона, желающего скомпрометировать фон Курценхальма и заполучить его владения, или же это в самом деле был отголосок тех крестьянских тайных обществ, о которых в последний раз слышали более десяти лет назад и которые в свое время наделали столько шуму, – Каспар действовал так изощренно, что Курту оставалось лишь завидовать. Ведь все время, пока он был в Таннендорфе, пока вел свое расследование, тот вовремя и запросто, исподволь, правил крестьянами этой деревни, добиваясь от них исполнения его воли.

И теперь – что? Теперь разгневанная толпа разнесет замок по камешку; как это случается, Курт знал: в академии зачитывались отчеты следователей и местных светских властей о том, самом последнем восстании крестьян, чьи зверства при захвате господского замка приводили на память описания древних историков, пишущих о приходе в Рим варварских племен…

– Скажешь ты мне, наконец, что происходит?! – прорвался сквозь его мысли возмущенный голос Бруно. – Имею я право знать, во что ты меня втянул?!

– Мы должны… – начал Курт, помедлил и поправился: – Я должен… Я должен успеть вернуться в замок.

– Успеть – до чего?

– До того, как его возьмут. Я был прав. Это заговор; я не знаю его цели, но это заговор.

– Ты спросил о Каспаре; почему? Этот заносчивый сукин сын что-то натворил?

– Это он. Он все затеял.

– Что затеял?

– Все, что происходит. Он сделал так, чтобы я явился в Таннендорф, – написал два доноса от имени двух разных людей, чтобы привлечь внимание наверняка, он подтолкнул меня заняться фон Курценхальмом, он настроил крестьян деревни против барона…

– И против тебя?

– Меня не это сейчас волнует, – отмахнулся Курт; Бруно нахмурился:

– То есть как? Тебя не волнует, что толпа бешеных мужиков хочет порвать тебя на части?

– Это моя работа. Если… – он помедлил, подбирая слова, и с усилием договорил: – Если так случится – так случится. Меня должна заботить не моя безопасность.

Бруно покосился на него с подозрительностью, нахмурившись, и фыркнул:

– Ненормальные вы все там какие-то. На твоем месте я бы в Таннендорф ни ногой; ждал бы своей поддержки где-нибудь в сторонке.

– Не имею права, понимаешь? Я обязан защитить барона и его сына, это… Господи, ну, долг мой, в конце концов!

– И как ты это собираешься делать?

Курт отвернулся, понимая, что ответить ему нечего.

– Не знаю, – произнес он тихо и почти беспомощно, чувствуя, как жеребец под ним хрипло вдыхает холодный ночной воздух, тяжело ступая заплетающимися копытами. – Но я должен попытаться… Придумаю на месте. В любом случае, я должен быть там. Тебя не принуждаю, ты можешь не возвращаться. Не желаю, случись что, вешать на свою совесть еще и твою смерть.

– Как мило, – скривился тот. – Но я еду. Очень хочется посмотреть, чем все это кончится.

– Шутки в сторону, Бруно. Вполне может статься, что я туда еду умирать; тебе это нужно?

– А тебе?

– Я повторял уже не раз: я просто не имею права их бросить! – снова сказал Курт, не зная, какие еще подобрать слова. – Это… это моя обязанность, меня для этого учили… ну, в том числе…

– Неужто твое начальство накостыляет тебе за то, что ты не ввязался в безнадежное дело?

– Нет. Меня поймут, и никто не станет осуждать меня, когда узнают, что тут происходило… Но я – я сам не могу не вернуться. Я должен, понимаешь?

– Что – тот самый страх перед собой?

– Да, – обессиленно кивнул Курт. – И это тоже… Я, в конце концов, слово капитану дал, что вернусь, уж это-то ты способен понять! И вернусь – хотя бы поэтому. Если ты едешь со мной…

– Еду, – отмахнулся Бруно.

Курт снова кивнул:

– Хорошо. Тогда давай быстрее, кони передохнули.

В галоп Курт переходить не рискнул – пустил коней крупной рысью, поглядывая на медленно светлеющее небо; в таком темпе до Таннендорфа было еще часа четыре, и он молился о том, чтобы лошади дотянули хотя бы до предместья. Бруно молчал, уже ни о чем не спрашивая, косясь в его сторону с непонятной тенью во взгляде, но сейчас ни времени, ни сил не было разбираться с его отношением к происходящему, Конгрегации и Курту лично.

Когда солнце уже припекало, они, наконец, въехали в лес, окружавший замок фон Курценхальма, и Курт подстегнул жеребца, теперь уже заставляя его нестись во всю силу; бешеный галоп кони выдержали менее получаса – всхрапнув, жеребец капитана поднялся на дыбы, роняя пену с морды, и рухнул на траву, едва не придавив собой Бруно. Развернувшись, Курт увидел, как тот медленно встает, прихрамывая и матерясь, и крикнул:

– Цел?

– Частично, – отозвался бывший студент, снова падая рядом с конем и потирая колено. – Вот черт…

Курт подлетел к нему, протянул руку, стараясь не давать жеребцу останавливаться, кивнул на седло позади себя:

– Садись.

Бруно посмотрел на протянутую ладонь скептически и усмехнулся, качнув головой:

– Плохая идея, сам ведь понимаешь. Если на твоего задохлика взгрузить еще и меня, он точно рухнет, не пройдет и минуты. Езжай один. Я разберусь.

– Я не могу тебя бросить, – возразил Курт, понимая, однако, что он прав; бродяга отмахнулся:

– Забудь, я не пропаду. Езжай защищать своего барона, я уж как-нибудь перекантуюсь, пока приедут твои приятели. Не боись, не сбегу. Давай, не тяни время.

– Уверен?

– Уверен, – кивнул тот, улыбнувшись. – В конце концов, скажу, что ты меня бросил на дороге, меня ж еще и пожалеют…

– Говори, что хочешь, – благословил Курт, – главное, не дай себя растерзать… Удачи!

Он развернулся, стараясь не позволить чувству бессильного отчаяния, вдруг проснувшемуся снова, захватить себя полностью, и рванул вперед, к уже виднеющейся за деревьями каменной тумбе замка.

У ворот Курт увидел то, чего опасался, – крестьян Таннендорфа; он был убежден, что Каспара среди них нет. Такие, как он, не ввязываются в прямое противостояние, подумал он со злостью, невольно придерживая шаг коня. Они стоят в стороне и смотрят, чем все закончится.