Александр Лонс - Чмод 666

Все вежливо засмеялись.

— У нас до сих пор везде так — пока твердой команды от начальства не последует, никто ничего делать не станет, — посетовала Юлия, получив тему «Школа». Сама она осталась верна себе. Как впрочем, всегда.

— Частная школа, — начала она свой рассказик. — Учитель русского языка ходит по классу, объясняет урок. Вдруг замечает у одной из учениц в тетради надпись, сделанную огромными буквами: «ТРИППЕР». Учитель, как человек без комплексов, спокойно достает красный фломастер, зачеркивает это слово и аккуратно дописывает снизу: «ГОНОРЕЯ». Хозяйка тетради закрывает лицо руками и пулей выскакивает под дружный гогот одноклассников. Учитель пытается что-то объяснить об официальном названии этой болезни, но его прерывает один из учеников: «Она — фанатка Майкла Джексона, у него есть легендарный альбом с таким названием. Вообще-то там было написано “ТРИЛЛЕР”».

Странно, но Юлькин анекдот тоже всех рассмешил.

«Хорошо хоть без мата, — обрадовался я, — а то с нее станется!»

Мне выпала тема «Галиматья». Поэтому я не придумал ничего лучшего, как вспомнить старинную литературную байку:

— Рассказывают, что известный русский писатель и критик Дмитрий Мережковский как-то узнал, что некий умный и весьма образованный литератор написал очень благоприятную рецензию на роман Горького «Мать». — «Как же Вы так, батенька? Как могли? Неужели Вам действительности понравилась эта галиматья?» — спросил Мережковский. «Ну, что Вы, Дмитрий Сергеевич, я же понимаю, что книга полная дрянь, но уж очень меня хорошие люди просили… — оправдывался критик. — Не смог отказать». — «Ну, тогда это совсем иное дело, — в момент успокоился Мережковский. — Ежели из подлости, то ничего, а то я вдруг решил, что Вы это всерьез».

Естественно девушкам эта история не понравилась – они просто не знали, кто такой Мережковский. Зато дядя Ираклий наоборот, сказал, что байка старая и заезженная, а поэтому не проходит. Единогласно мне поставили «низачот», и заставили отдуваться вторично. На сей раз, мне выпало слово «небоскреб», и тут вдруг повезло. Я неожиданно для себя вспомнил тупой, но довольно забавный анекдот, что рассказывали наши туристы в аэропорту:

— Наркоманы поймали какого-то попа, затащили на крышу небоскреба и скинули вниз. Тот с криком полетел камнем к земле и разбился в лепешку. Тогда один нарик говорит другому: «Я ж говорил тебе, что это поп, а ты Бэтмэн, Бэтмэн!»

На сей раз, анекдот понравился всем – Бэтмэна знал и уважал каждый из присутствующих.

— Ладно уж, живите в офисе, — благосклонно шепнула мне потом Юлия, когда на секунду мы пересеклись с ней в прихожей. — Мне понравилась твоя невеста, и я уже дала ей ключ. Береги ее, хорошая девка.

«Невеста? — подумал я, — надо же, как оно все случается! Каждый раз узнаешь что-то новое и неизвестное для себя».

Потом мы еще чего-то рассказывали, а после очень тепло распрощались и поехали ко мне «домой».

— А вот, это тебе, — сказала Лена, протягивая мне небольшую коробочку, когда мы вышли на лестницу. — Я не хотела дарить при всех, извини уж.

Подарок мне тогда очень понравился. Это оказался маленький и блестящий продолговатый брусочек, с одного стороны которого был выгравирован мой автограф, а на другой — мое имя готическими буками. Зачерненная гравировка четко выделялась на зеркальной поверхности белого металла. Носитель информации — флешка на десять гигабайт. К корпусу этого устройства крепилась приспособление для крепления. Такую флешку можно носить как зажим для галстука, на лацкане пиджака, прикрепить к папке для деловых бумаг или просто закрепить в удобном легкодоступном месте.

— Ну, спасибо! — искренне обрадовался я. — Какая вещь! Стерлинговое серебро, гравировка! Мне всегда хотелось иметь нечто подобное! Как ты догадалась?

— А я приметливая. Да, к вопросу о наблюдениях. Вот вчера отметила, пока ты был занят. Гуляла по Москве, смотрела на лица. Знаешь, все они здесь мрачные, напряженные, угрюмые и злые. Спустилась в метро… кошмар просто… Я нигде тут не видела людей, которые бы просто шли и радовались тому, что они живут, дышат, работают. Послушала некоторые случайные разговоры… Ужас. Здесь разучились ценить простые мелочи жизни. Девушек приводит в восторг парень с кучей бабла и крутой тачкой. Их заводят ночи в клубах, выпивка и элитная наркота. Парням нужна крутая телка, с которой можно оторваться, повеселиться, выпить и потрахаться… Как все морально обнищали на самом деле. Рядом оказалась девушка которая на полном серьезе говорила своей подруге только о том, что ее окружают неординарные личности или те у кого явные проблемы с головой и восприятием этого мира. Я решила, что она просто прикалывается. Оказалось — нет! Никогда бы не подумала, что где-то действительно может существовать столь наивно-глупое создание. А потом мне стало плохо, я почувствовала, как мое сознание куда-то уплывает…

— Что, опять плохо? — всполошился я. — Тебе надо обследоваться.

— Не надо, я знаю, что со мной. Да и ты уже сто раз слышал. У меня сосуды слабые, и иногда падает давление, как в тот раз… Но дело не в этом. Я вышла на какой-то станции, прислонилась к колонне и сползла вниз. Думаю, со стороны каждому было ясно, что у меня что-то не в порядке. Но никто, слышишь? Никто, ни один человек не подошел и не спросил, что случилось и нужна ли мне помощь.

Я не знал, что тут можно добавить и сказать. Она немного помолчала, а потом произнесла без всякой связи с предшествующим разговором:

— Слушай, давай сходим в кино? Я сто лет не смотрела на большой киноэкран.

— А что ты хочешь? Или чего-нибудь уже выбрала?

— Нет. Да какая разница? Пойдем так, на удачу!

Но удача в тот момент от нас отвернулась. Ни один из доступных кинотеатров не привлек своим репертуаром. От расстройства мы купили несколько дивиди дисков с какими-то боевиками, и пошли «домой». Когда в прихожей уже снимали обувь и свою зимнюю амуницию, она вдруг сказала:

— Слушай Виктóр, нарисуй мой портрет.

— Что? — от неожиданности спросил я. — Какой еще портрет?

— Любой. Нарисуй меня.

— Да я ж совсем не умею рисовать, ты что!

— Ну, нарисуй, прошу тебя, что тебе стóит! Хоть как-то! Для меня!

— Лен, ну чего ты придумываешь? Зачем это тебе? Я же совершеннейший дебил в рисовании. Мне в школе выше троек за рисунки никто никогда не ставил, а когда я учился в университете, то мне всегда рисунки делал кто-нибудь из однокашников. Даже домик с трубой не нарисую, и ты это прекрасно знаешь. Вот лучше скажи, что может быть ужаснее капризов красивой женщины?

— И что?

— Капризы некрасивой женщины!