Миллион миров - Антон Александрович Карелин
Доктор перевела дух и снова взяла вещь с бокового столика, погладила и перенесла куда-то за спину.
— Во-вторых, колонии необходимо эмпатическое единство. Чтобы успешно реагировать на угрозы и координировать действия отдельных клетосов. А в-третьих, колонии породняются. Клетосы скармливают друг другу клетки, но они никогда не отнимают ресурс носителя, а наоборот, только передают. Таким образом, даже находясь далеко друг от друга, малютки совместными силами подпитывают сородичей. Тех, что попали в неудачное положение, в беду. Коллективно помогают им выжить.
Тюэль была спокойной и беспристрастной, о смерти Ирелии она говорила как о техническом событии без эмоционального оттенка. Но крошечных пиросоматидов уже третий раз назвала «малютки».
— В этом эволюционном совершенстве, — сказала доктор, — побочным следствием эмпатической связи стала система химического подкрепления. Находя колонию и объединяясь с ней, клетос получает «приветственный гормон» и испытывает состояние счастья и защищённости. Расставаясь с колонией и отправляясь в одиночное путешествие, малютка вырабатывает «поддерживающий гормон печали». То есть, они специально вводят себя в стресс. Чтобы усилить стремление организма вернуться в безопасность колонии.
Она опять вдохнула побольше и заговорила нараспев:
— И совершенно побочным эффектом стала эмпатическая связь клетосов с существами, в которых живут их клетки. Когда носитель поражён болезнью, ранен или гибнет, клетосы испытывают слабое подобие происходящих с носителем бед. Эволюционно этот механизм нужен, чтобы организм клетоса понимал: какие именно потребности отключаются с их увечьем или гибелью. И вовремя находил новых носителей взамен утраченным. Во время экспериментов я сталкивалась со случаями, когда клетос пытается передать носителю энергию или способность через зеркальные клетки. Помочь ему выжить. Это видится вполне рациональным стремлением сохранить источник ресурса путём наименьшего сопротивления. Но эти попытки, в моих опытах, никогда не привели к успеху и выживанию носителей. Потому что клетосы слишком малы, и их влияние на носителя почти незаметно.
Доктор Тюэль замолчала.
Дурран стоял с открытым ртом, сбитый с толку лавиной информации, которая обрушилась прямо в его неподготовленный мозг. Ана поражённо осмысляла услышанное: маленькие существа с неизвестной планеты оказались одной из самых удивительных и странных форм жизни, с которыми она встречалась. Чего только не увидишь в бескрайней галактике, заполненной триллионами безумно разных миров! Шон-Хон напряжённо следил за реакциями гостей, прикидывая последствия и ущерб для своего агентства.
А Одиссей смотрел в пол, скрывая мысли и чувства под маской сдержанного молчания.
— У вас есть другие вопросы?
— Ещё парочка. В чём заключатся безотлагательная работа, которую вы сейчас выполняете?
— Эти данные засекречены. Чтобы их раскрыть, нужна санкция главы агентства.
— Раскройте, без технических подробностей, — отрывисто приказал Шон-Хон.
— В целях безопасности я отключаю синхронизацию наших клетосов и других подзащитных агентства. До выяснения всех обстоятельств.
— Вы в срочном порядке перебираете всех вип-клиентов и запускаете процесс уничтожения зеркальных клеток в их теле?
— По сути, так.
— А не по сути?
Гепардис ничего не сказал, поэтому, помедлив, доктор Тюэль ответила:
— Наоборот. Я убиваю клетосов, после их смерти зеркальные клетки прекратят своё действие. Это эффективнее и быстрее других процедур.
Ана почему-то побледнела. Ей на мгновение стало больно за крошечных и неразумных, почти микроскопических существ, которые не делали носителям ничего плохого. Словно одно из них оказалось связано с ней, и они смогли ощутить боль друг друга.
— Не переживайте, — ровно произнесла доктор. — Они не испытывают страданий.
Одиссей исподлобья посмотрел на неё и спросил:
— Когда клетка в желудке носителя передаёт клетосу калории, полученные от переваренной еды, она сама их теряет?
— Конечно, — помедлив, ответила женщина. — Как может быть иначе? Закон сохранения энергии невозможно отменить.
— Что ж. Последний вопрос, доктор Тюэль.
— Слушаю.
— Что за вещи вы переносите со столика на стеллаж?
— Не важно, — отвернулась женщина. — Это не имеет отношения к делу. Это третьим потоком сознания.
— Сувенирные фигурки вип-клиентов агентства. Маленькие фан-статуэтки ваших подзащитных, — неясно, спросил или утвердил Одиссей Фокс.
Руки доктора Тюэль на секунду остановились, её глаза перестали смотреть мимо детектива, а наконец увидели его.
— Да, — подтвердила она без всякого выражения. — Мы, здесь, в лаборатории, большие поклонники наших звёзд. Я собирала фигурки. А теперь использую их как мнемоническую систему. Чтобы никого не забыть.
Она убрала с экрана участок белого шума, и все увидели стерильно-белый стеллаж, на котором толпились шикарные лакированные фигурки известных лиц.
Там были и тучный Гогоман, самый смешной пранкер сектора, и несравненное Ононо с шестью лицами, и Механир, создающий популярные механические головоломки, каждая из которых немножко отличалась от всех остальных. Там стояла двухголосая певица Да’Орта, жидкий маг и чародей Ульфолио, звездный рейсер Раст — и многие другие, знакомые и незнакомые звезды всех степеней яркости. Агентство Шон-Хона оказалось серьёзнее, чем думал Фокс.
Впрочем, это объясняло наличие собственных лабораторий и разработок.
— Достаточно, — шикнул гепардис, и прервал связь.
Окно в лабораторию погасло.
— Мы пошли навстречу следствию и ответили на все ваши вопросы. Когда ожидать результаты расследования?
— Через час, — ответил Фокс, чем вызвал у всех шок. — А пока у меня к вам просьба, ну, или совет.
Гепардис вопросительно уставился на него, явно с нехорошим предчувствием. И был совершенно прав.
— У вас нет причин меня слушать и мне верить. Но всё же. Объявите эвакуацию со своей секретной планеты. Не уносите с собой ничего, что касается клетосов, это бесполезно. Просто оставьте лабораторию и всё, что там есть. Сделайте это, если вы хотите сохранить жизни своих учёных.
— Делая такие заявления, ты должен сопровождать их железными фактами! — тихо-тихо рыкнул гепардис, обнажив клыки. Из мохнатых невыбритых лап показались титановые когти с фазовым напылением. — Иначе это не совет, а провокация. Ситуация и так на грани. Ты должен помочь разрешить её, ищейка, а не усугублять!
Он так устал, что перешёл на «ты».
Одиссей смотрел на безопасника, и тень мрачного раздумья лежала на лице детектива. Он уже давным-давно решил для себя, что делать, когда встаёт выбор между «сохранить тайну» и «спасти жизнь». Но что делать, когда выбор «спасти» или «спасти»?
— Нет, — сказал Фокс. — Я должен раскрыть дело, и я его почти раскрыл. Больше я ничего никому
