«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984 - Кир Булычев
— Да вы зря волнуетесь, — заметил Груздев, зевая. — В сущности сегодня черные дыры не более чем гипотеза. Надежных фактов маловато. Глеб! Немедленно отдай девочке мячик!
«Что ни говори, — подумал он, — а детей вовремя заводить следует. А то все эти кандидатские, докторские… Вообще-то теща виновата: успеете, успеете! Сама теперь в кусты. И тесть тоже хорош».
— Как же вы говорите — гипотеза, когда уже все абсолютно доказано? — прервал его размышления Зубанков.
— Ничего не доказано. Говорю вам!
«И ведь в его честь назвали. «Глебушка. Глебушка, милый внучек!» Приехал бы, нумизмат чокнутый, погулять с внучком: я бы в библиотеку. Третий месяц статью пишу. Курам на смех».
— Вы, может, скажете, и нейтронные звезды гипотеза? — Закатив глаза, Зубанков резко подался вперед.
— Нет, нейтронные звезды не гипотеза. Глеб! Ты зачем сел на песок? Простудиться хочешь? Любуюсь я вашим. Чудо, а не мальчик. И спит, наверное, хорошо? Ночью, спрашиваю, как он спит?
— Кто? — Зубанков ошалело посмотрел на Груздева. — Ах, Вовик! Дрыхнет будь здоров. Ну а что вы скажете насчет притяжения? Ведь у черных дыр оно страшенной силы! Попадешь — не вырвешься! Факт?
— Да уж не вырвешься… Только я вам уже объяснил, существуют они или нет, мнения пока расходятся.
«А может, уже не расходятся?» — промелькнула в голове Груздева тревожная мысль.
— Эх, дети-дети! — произнес он вслух. — Значит, ваш, вы говорите, спит хорошо. Счастливец вы. Например, прошлой ночью Глеб просыпается: то ему сапожки надень, то в считалку сыграй. Моя как раз была смена. А я не знаю считалок! Одну только: «эне-бене-раба…» и так далее. Без сказки Глеб вообще не заснет. И все новые подавай. Память у него, как у ЭВМ. Сказок-то хороших сейчас — прямо днем с огнем. Достал недавно — Юго-Восточной Азии. Самому потом две ночи драконы снились. Теперь считалки понадобились. Вы, случайно, никаких считалок не знаете?
— Нет, — сухо ответил Зубанков, — считалок я не знаю.
— А я знаю! — крикнул с песочницы Вовик. Он уже оставил свои куличи и с интересом прислушивался к разговору на скамейке.
— Вот он знает, — подтвердил Зубанков. — Ну-ка, поди сюда. Скажи дяде считалку.
Вовик, переваливаясь из стороны в сторону в своем красном комбинезоне, подошел к скамейке. Ритмично ударяя по ней лопаткой, он продекламировал:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
«Я зверек
И ты зверек,
Я мышонок,
Ты хорек.
Ты хитер,
А я умен.
Кто умен.
Тот вышел вон…».
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Какая же это считалка, когда это стихи писателя Маршака? — строго заметил Зубанков. — У тебя и книжка такая есть — «Сказка об умном мышонке».
— Нет, считалка, — прошептал Вовик, косясь на Груздева.
— Какая разница, все равно молодец!» — воскликнул Груздев и погладил мальчика по головке. — Как ты говоришь: «Я зверек, а ты хорек»?
— Нет, нет! «Я зверек и ты зверек…»
— Ах, да! — И Груздев на этот раз уже правильно повторил считалку.
Вовик вернулся к песочнице, а на скамейке наступило молчание.
— А почему их раньше не было? — неожиданно встрепенулся Зубанков. — Ведь обходились же как-то без них?
— Если они есть, то и раньше были. Глеб! Вот оцарапает тебя кошка, будешь тогда знать!
— Ну, пока, — Зубанков встал, подозвал Вовика и пошел с ним к выходу из сквера.
А Груздев остался. В соответствии с графиком, разработанным знакомым педиатром, кандидатом наук, прогуливать Глеба следовало еще целых сорок пять минут. Груздев сидел на скамейке и, зажмурив глаза от яркого майского солнца, повторял про себя считалку, которой его обучил Вовик.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
№ 10
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Ричард Маккена
Тайник
Сегодня утром сын спросил, чем я занимался во время воины. Ему уже пятнадцать, и я ума не приложу, почему он никогда раньше не спрашивал об этом. Понятия не имею, почему я даже не предвидел такого вопроса.
Он как раз уезжал в лагерь, и мне удалось отделаться фразой, что я выполнял задание правительства. В лагере он проведет две недели. Пока наставникам не наскучит понукать, он будет делать то же, что и сверстники, и не хуже их. Но едва его оставят в покое, он примется разглядывать муравейник или уткнется в какую-нибудь книжку. Последнее его увлечение астрономия. А когда он вернется домой, он тут же снова спросит меня, чем я занимался во время войны. Никуда не денешься — придется ответить.
Увы, я и сам не вполне понимаю, чем я занимался во время войны. Иногда кажется, что отряд, в котором я состоял, сражался не на жизнь, а на смерть с легендой местного значения и один лишь полковник Льюис отдавал себе в этом отчет. Победили мы ее или нет? Право, не знаю. Знаю другое: от иных людей война требовала риска более тяжкого, чем просто рискнуть головой в бою. От меня, например.
Все началось в 1931 году, когда в пустыне близ поселка Баркер, штат Орегон, нашли бездыханное тело мальчишки. При нем оказался мешочек с золотоносной рудой и солидный, размером с палец, кристалл двуокиси урана. Кристалл как странная диковина попал в пробирную палату в Солт-Лейк-Сити и осел там до 1942 года, когда вдруг приобрел невероятно важное значенне. Армейская разведка установила, что его добыли, по-видимому, в окрестностях Баркера, в районе площадью примерно сто квадратных миль. Доктора Льюиса призвали на службу как полковника запаса и приказали ему искать там жилу. Но вся округа со времен миоцена была перекрыта тысячефутовым слоем лавы, и искать здесь пегматитовые пласты было, с геологической точки зрения, нелепо. Доктор Льюис сразу же возразил, что кристалл мог появиться здесь лишь при посредстве человеческих рук.
Пользы возражение не принесло: Льюису ответили, что рассуждать не входит в его обязанности. Высшее начальство все равно не удовлетворится до тех пор, пока на поиски не уйдет бездна денег и трудов. В помощь полковнику мобилизовали группу выпускников геологических колледжей, включая и меня. Во имя нашего блага, а, может, и от отчаяния доктор Льюнс решил устроить для нас нечто вроде образцовой полевой практики: мы без устали рисовали схемы и отмечали на них, сколько слоев базальта и какой толщины отделяет поверхность от довулканическнх миоценовых пород. По крайней мере, мы тем самым могли внести вклад в науку о строении Колумбийского плато. А попутно собрать веские доказательства, что урановой руды здесь нет
