Леонид Кудрявцев - Фантастический детектив 2014 (сборник)

– Они знают, что ты Консультант, мозговой центр у этих ублюдков свихнувшихся, – сказал Алик.

– Значит, все-таки предал. Хоть не сам вызвался-то?

– Просто они решили, что мне легче всех подобраться к тебе. Они сказали, боевое крещение. И потом, я тебя не предал, деда, это война, возрастная война. Это раньше брат на брата, теперь – внук на деда. Это война. Не место для сентиментов.

– Ты еще скажи «сантиметров», грамотей, книжек не читаешь вообще, – угрюмо проворчал дед. И вдруг разом повеселел, словно анекдот вспомнил. – А ты знаешь, Алешенька, у меня тоже для тебя новость! Мне ведь тоже поручили разобраться с тобой. И я тоже не сам вызвался, и это для меня тоже «боевое крещение». Смешно, правда? Как ты говоришь? Возрастная война? Хе-хе.

Губы его улыбались, но подрагивали. В глаза невозможно было смотреть. Алик бессильно опустил «дуру».

– Как это? Ты – меня? Да как это может быть, деда?

– Вот и я говорю, как это может быть. Ведь между нами эти «сентименты» твои. Никак это не может быть – противоречит природе. Послушай, а если ты откажешься, тебя ваши что, удалят?

– Ну что ты, почему сразу уж так и убьют, мы тебе не банда какая. Просто изгонят.

– Вот и меня тоже – изгонят. У нас тоже не очень банда, тоже с принципами… Я к чему все это, Алешенька. Может, ну их, эти принципы, эти войны? Пусть сами разбираются с возрастными проблемами. Ведь убивать родных тоже противоречит природе. И вашим хорошо – я из Консультантов уйду. А?

Страдание непереносимое сочилось из его глаз. Алик неожиданно быстро согласился. Собственно, он и сам не понимал, как это он будет убивать деда, причем любимого. Так казалось все просто на секретной квартире. Только сейчас он понял, что с самого начала надеялся, что дед его переуговорит. У деда очень сильный дар убеждения.

Минут пять спустя он, наконец, слабо кивнул, уступая убеждениям Геннадия Егоровича. Оба глубоко, со счастьем вздохнули.

– Ну и денек! – сказал Геннадий Егорович, вставая с кресла. – Это дело надо отметить. Пройдем-ка, Алешенька, в подвале у меня есть прекраснейшее вино, амонтильядо, тебе понравится.

И посмотрел странно.

Алеша почему-то забеспокоился.

– Конечно, только почему подвал? Почему не здесь?

– Вот ты, Алешенька, хороших книг не читаешь, а то бы знал, что амонтильядо продается только в бочонках, а бочонки эти полагается хранить только в подвалах, чтобы сырость и температурный режим. Ну, пошли!

Совсем не старый, просто зрелый мужчина, он хлопнул Алика по плечу, посылая его вперед.

– Да я как-то…

– Брось, Алешенька! Ты ведь любишь дорогое вино, а такого ты еще никогда не пробовал, грамотей ты мой дорогой. Амонтильядо!

В полшестого, когда Артур в своей гостерии готовил закуски для постоянных клиентов, вошел этот парень. Нормальный, как все, мрачный только. Порылся в карманах, достал засаленную двадцатку, заказал двести белого крепкого, уселся через стойку напротив, застыл. Вроде и смотрит прямо на тебя, а вроде и мимо смотрит. Заглотнул бокал и вдруг говорит:

– Нет.

Артур сделал вопросительное лицо. Парень посмотрел на него убийственно злобным взглядом. Или тем же взглядом посмотрел мимо.

– Нет, сказал же! Никого здесь вообще нет, я в этой блевотерии уже час задницу плющу, не было его здесь.

– Понял, – сказал Артур и смахнул деньги в коробку. Эта их мода прятать телефонные серьги! Ну ведь неприлично же, все же знают, что неприлично! Да и врал он – не час сидел, минут пять, не больше.

– А куда я денусь? – сказал парень. – Дождусь, конечно. Еще!

В это время дня в гостерию почти никто не ходил, из постоянных всего несколько человек, а регулярно только один там старик ходил, правда, в этот раз он немного запаздывал, Артур поэтому и подумал, что разговор именно про него. Это было неприятно, старик был симпатичен Артуру, поэтому он сделал непроницаемое лицо.

– Еще! – с угрозой пробасил парень. – Заснул, что ли? Еще двести, и прямо сейчас.

– Извините, – сказал Артур, подставил бокал и нажал кнопку. И бросил внимательный взгляд на парня.

Как раз в это время зашел старик. Парень замер.

– Привет, Артур, – сказал старик, проходя в свой угол.

– Здрасьте, Геннадий Егорыч. Вам как всегда? – спросил Артур, подвигая бокал парню. Тот взял его, пошевелил, словно взвешивая, но пить не стал. Вместо этого тяжело уставился на бармена, теперь уже точно не мимо.

– Как всегда. Спасибо, Артур.

«Как всегда» в случае со стариком означало литровую кружку пива и блюдечко с янтарным ливанским орехом. Орехи он грыз просто так, а пивом запивал свои омолодительные таблетки. Он каждый раз выкладывал перед собой такую прямоугольную плоскую коробочку, открывал ее, а там таблетки разноцветно лежали в ряд. Артур никогда не видел, чтобы хоть какие-нибудь таблетки запивали литровым бокалом пива.

Орехи были уже подготовлены, осталось налить бокал. Парень просто ел Артура глазами. Когда Артур нес заказ старику, он спиной чувствовал тяжелый взгляд, хотя тот, конечно, не оборачивался.

– Да, – сказал парень негромко. И еще тише повто-рил: – Да.

– Спасибо, – сказал старик.

Собственно, стариком этого человека мог бы назвать только тот, кто наверняка знал его возраст – девяносто семь лет. Как и многие сейчас люди в возрасте, он был бодр и выглядел молодо, лет на сорок пять, максимум пятьдесят. Мог бы при желании выглядеть и на двадцать, но: а) это было бы неприлично и б) как утверждают геронтологи, могло бы даже привести к преждевременной смерти. Правда, мгновенной и, скорее всего, во сне, что, в общем, тоже не минус. Артур знал возраст Геннадия Егоровича.

Когда Артур вернулся на свое место, парень спросил тихо:

– Что так смотришь?

– Я никак не смотрю, – так же тихо сказал Артур.

– То-то!

Спустя минут десять, что-то очень быстро для обычного пивопития, старик докончил свою кружку и встал.

– До свидания, Артур, я уже пойду.

– До свидания, Геннадий Егорыч!

Старик ушел. Еще секунд десять парень ел Артура горящими глазами, потом залпом выпил вино и тоже ушел.

Артур не сразу сообразил, что за второй бокал парень так и не расплатился.

Труп был молодой и подозрительный, поэтому сразу вызвали Менгрела. Он долго и недовольно сопел – как только молодое убийство или старое, так сразу и возрастное, будто у него своих дел не хватает, тем более в полтретьего ночи. Делать нечего – чмокнул полуспящую Асю, быстро оделся, вышел в холод из подъезда, там машина уже ждала.

Труп раскинулся по тротуару лицом вниз, будто хотел занять на нем как можно больше места.

– Вот, – сказал Исакич, опер из пятьдесят четвертой, лентяй, каких мало даже в полиции, то есть человек вполне приличный, но никчемный ни в какой должности. – Молодой. Удар профессиональный, точно в сердце, твоя епархия, Андроныч.