Надежда Попова - Утверждение правды

Глядя на то, как наследник, со свистом дыша, валится коленями в прошлогоднюю истоптанную траву, Курт невольно усмехнулся, припомнив самого себя семь лет назад – здесь же, в таком же точно виде. Правда, тогда майстер инквизитор наматывал по десять – двенадцать кругов ежедневно, императорский же отпрыск грозился отойти в мир иной после семи. Однако, если сделать скидку на возраст и отсутствие подобных нагрузок в прошлом, приходилось признать, что он не безнадежен.

– Па-адъем, – скомандовал Хауэр непререкаемо, и принц мотнул опущенной головой:

– Не могу…

– Это по-богемски? – уточнил инструктор едко. – Что-то слово незнакомое.

Барон зыркнул на него ожесточенно, однако промолчал, косясь в сторону Курта и пытаясь дышать ровно.

– Подъем, – повторил Хауэр, и на сей раз наследник послушно поднялся, упираясь в землю подрагивающими руками.

– Я пытаюсь не перечить, – проговорил Фридрих, задыхаясь, – однако тайна этого действа от меня ускользает, майстер Хауэр. Для чего мне обучаться гонять по полдня?

Хауэр тихо хмыкнул, бросив на Курта насмешливый взгляд, словно призывая его взглянуть со стороны на себя самого, каким он был семь лет назад, и вздохнул:

– О, Господь милосердный… Для кого я здесь читал лекции два месяца? Для ворон, как святой Франциск?

– «Озарение», – буркнул Фридрих недовольно, пытаясь держаться прямо. – «Дыхание»… Дыхание в бою другое. А это – что-то бессмысленное. Ну, положим, я научусь бегать целый день, и что же мне с того? Быть может, бойцам зондергруппы это пригодится, не знаю, но мне…

– А, – протянул инструктор саркастически. – Будущему Императору зазорно перемещаться на своих двоих?

– Да не в том дело, – возразил наследник нетерпеливо, – просто – к чему? Ну, например?

– Пример, – кивнул Хауэр с готовностью. – Ваш замок захвачен, стража перебита, конюшни сожжены, родня в плену. Что вы станете делать? Правильно, Ваше Высочество: до ближайшего союзника драпать ножками. Через овраги, колючки, ручьи и грязь. А за спиной – погоня, потому драпать вы будете быстро и долго.

– Я бежать не стану, – бросил тот оскорбленно, и Хауэр кивнул с подозрительной торжественностью:

– Вот это правильно. Это по-королевски. С размахом. Пасть смертью храбрых на развалинах родового гнезда… Когда-нибудь в будущем какой-нибудь миннезингер сваяет пронзительную балладу о несостоявшемся Императоре, героически погибшем, но не поправшем бла-ародных рыцарских понятий. Так?.. Не так, – сам себе ответил он, когда Фридрих лишь поджал губы, промолчав. – Потому что к власти придут враги, и вас забудут, как вчерашний снег, и пришедшие вместо вас сложат баллады о себе. Вашей же памяти достанутся насмешки и ложь. Посему – вы, Ваше будущее Величество, будете бежать, будете прятаться, увиливать от драки, если придется, но – выживать, дабы не оставить Империю без правителя и не попрать чаяния десятков тысяч ваших подданных. А для выживания лишних умений не бывает. Вот он, ваш кумир, пусть скажет – я прав?

– Ты прав, – подтвердил Курт серьезно.

– Могу привести вам десяток подобных примеров на каждое из ваших занятий, – продолжил инструктор, – однако не стану понапрасну тратить слова. Просто поверьте в то, что я знаю свое дело. Мне доверяют себя лучшие люди Конгрегации, в конце концов, и что ж – вы полагаете, что все они настолько тупы, чтобы из года в год приезжать сюда за моими тупыми советами и наставлениями?

– Нет, – вынужденно признал Фридрих, сумев, наконец, распрямиться, но все еще дыша тяжело и сипло. – Просто я хотел бы понимать смысл того, что делаю. Иначе не привык.

– В чем смысл существования человека на земле? – немедленно отозвался Хауэр, и принц, нахмурившись, переспросил:

– Что?

– Я вроде выразился по-немецки; уж прошу прощенья, иным наречиям не обучен.

– Это переходит все границы… – начал фон Редер недобро, и наследник вскинул руку, оборвав:

– Ульбрехт!

– Так в чем смысл человеческой жизни, Ваше Высочество? – повторил Хауэр настойчиво; тот пожал плечами с плохо скрытой растерянностью:

– Не знаю.

– Так отчего б не пойти да не удавиться? – предложил инструктор доброжелательно. – Если уж в ваших привычках не делать того, смысла чего не понимаете, что ж вы все еще живете на белом свете?

– Хорошо, – явно начиная злиться, кивнул Фридрих, скосившись в сторону Бруно. – Тогда так: смысл существования человека в достижении Царствия Небесного. Вот рядом с «моим кумиром» инквизитор-священник, пусть подтвердит. А это в жизни смысл неплохой, верно?

– Верно, – согласился Хауэр без запинки. – Отличный смысл. Прекрасная цель существования для христианина, а тем паче для христианнейшего из правителей. А как достигается Царствие Небесное?

– Знал бы – уже, наверное, достиг бы.

– Надеюсь, ваше неведение продлится еще долго – вы нам нужны на нашей грешной земле; что, вообще, за необъяснимые самоубийственные наклонности у будущего Императора?.. Итак, вы не можете сказать, что должен сделать человек, дабы угодить к Господу Богу в чертоги.

– Не могу, – согласился Фридрих, явно с трудом сдерживая раздражение: то, что инструктор своими внезапными проповедями готовит ему подвох, он явно понимал, но не мог увидеть или угадать, в чем заключается его каверза. – Но могу спросить совета – у уже мною упомянутого священнослужителя в должности помощника инквизитора.

– Замечательно, – одобрил Хауэр. – Это тоже очень по-королевски. Весьма разумно пользоваться услугами советников, когда самому ничего не приходит в голову или надобно переложить на другого ответственность за неверное решение… Так что ж должен сделать человек, дабы достичь Небесного Царствия, Хоффмайер?

– Что бы я ни ответил, – предположил Бруно с усмешкой, – из моих слов вы в любом случае сделаете нужное вам заключение. Вы его сделаете, даже если я промолчу, так, Альфред?

– Вывод? Отвечай.

– Ну, хорошо… Скажем так. В течение своего земного бытия человек должен стать лучше, чем был. Или, точнее, это действие постоянное – завтра становиться лучше, чем был вчера.

– Вот, – удовлетворенно заметил инструктор, и Фридрих с подозрением нахмурился. – Точней и не выразишься; что тут скажешь – инквизитор…

– Извините, Ваше Высочество, – развел руками помощник, обратившись к наследнику. – Не моя вина, если он вывернет эти слова в угодную ему сторону. Вы сами спросили совета.

– Учтите это на будущее, – поддержал Хауэр, – прежде чем обращаться за рекомендациями к кому попало: в будущем дело может оказаться куда серьезней, нежели пререкания с наставником… Итак, вы согласны с таким убеждением?