Когда отцветут ирисы - Juzy Josey
— Дрянь такая! — Лицо Ваноры налилось яростью. — Гордыня затмила твой разум. Думаешь, умнее богов?! Думаешь, имеешь право оставить себе то, что им обещано?!
— Я не обещала им его! — Голос девушки сорвался на крик. — Это ты! Ты обманула меня!
— Заткнись! — Женщина сильно схватила внучку за волосы, поднимая её голову ближе к своему лицу. — Не смей клеветать на меня!
После этого действия, стоявший на коленях мужчина, резко дёрнулся одну из рук на его плече. Когда один из деревенских мужиков упал, он принялся бить его по голове.
— Отойди от неё, старая мразь! — Громко прорычал мужчина, пытаясь встать на ноги. — Если ты что-нибудь ей сделаешь…
Ему не дали договорить. Разъярённая толпа повалила его на землю и принялась запинывать. Мужчина слабо стонал, пока всё его тело начинало истекать кровью.
— Нет! — Радислава истошно закричала. — Прекратите!
— А то что, Радка? — Ванора достала из кармана нож и направила его на внучку. — Запомни, у всего есть своя цена.
Мужчина перестал издавать звуки. Его тело принимало удары, словно полный мешок. Изо рта текла алая кровь, а нос съехал в сторону. Его глаза были открыты и смотрели прямо на девушку, полностью заплыв красным. Это был взгляд полный любви и нежности. Последний в его жизни.
Рада перестала кричать, её начала бить мелкая дрожь. Глаза девушки широко раскрылись и залились слезами, а лицо пугающе осунулось. Я, не в силах сдержать крик, плотно закрыла рот и нос рукой, пока моё лицо дёргалось от рыданий. На секунду, мне показалось, что глаза Радки блеснули ярким оранжевым огнём, словно зажглась спичка. Она медленно, словно змея, повернулась на свою бабушку. Девушка не моргала и, казалось, не дышала. Меня затрясло ещё сильнее, когда я пристально всмотрелась в её лицо. Я не узнавала в ней свою любимую Радиславу. Сейчас на земле сидело что-то тёмное, готовое растерзать свою жертву. Что-то, более не походившее на человека.
— Ты… Вы все… — Неестественно низко начала девушка. — Вы пожалеете…
Ванора насмешливо скривилась и хотела ответить, но Радислава не делала ей этого сделать.
— Вы все умрёте. — Сказав это, глаза Рады засияли пуще прежнего. — Все. Вы, ваша семья, ваши любимые. Все умрёте.
Женщина немного опешила, открыв рот.
— Да услышит великая мать смерти… — Радислава медленно вставала на ноги, не спуская диких глаз с бабушки. — Да услышит она крик своего дитя. Видит она, смерть ваша будет страшной и мучительной… Истошной настолько, что сама ночь не стерпит ваших рыданий…
Я заметила, как из прикрытого руками рта, начинает идти густой зимний пар. Меня начало трясти от внезапного мороза. Рада, встав, начала медленно двигаться на ошарашенную Ванору, словно львица, готовая сожрать добычу. Вся толпа в мгновенье затихла, испуганно переглядываясь. Люди начали тереть свои плечи, пытаясь спастись от накатившего холода.
— И ничего вам не поможет… — Продолжила девушка, плавно наступая на Ванору. — Ни один оберег не защитит, ни один дом. Не будет места в мире, где вам будут рады. И после смерти душа покоя не обретёт. Вы навечно останетесь здесь, не в силах унять свою боль… И ничто, никто не сможет спасти ваш дух. Одинокие, в вечной скорби и боли, на которую вы обрекли невинного…
Рада резко выхватила выставленный в её сторону нож из рук женщины. Через секунду все присутствующие шокировано ахнули и начали пятиться назад.
Белая рубашка девушки быстро окрасилась красным. Она вонзила лезвие глубоко в живот, проведя им в сторону, словно японский воин из моих книжек по истории. Она ухмыльнулась, пока из её рта начала стекать ярко-красная кровь.
— Умрёте… — Тихо прошептала она. — Когда отцветут ирисы.
На этой фразе тело девушки рухнуло в траву. Я заметила, как её повёрнутая голова смотрит прямо мне в глаза, от чего я залилась слезами пуще прежнего, но не смогла отвести взгляд. Мне показалось, что она улыбнулась мне, последний раз сверкнув оранжевым огнём. Она перестала дышать, а её лицо застыло в этой слабой улыбке навсегда.
На мой нос упало что-то холодное. Подняв глаза вверх, я увидела тысячу белоснежных снежинок, летающих в воздухе. Деревья, вся поляна и её тело начали быстро покрываться холодным снегом. Снегом, в тёплую майскую ночь.
После этой ночи, я больше не смогла провести ни дня в посёлке. Мама горько плакала, обнимая онемевшую меня в своих руках. Я не разговаривала больше двух месяцев, отказывалась от еды и воды. Каждый день мне снились глаза мёртвой Радки и её нежная посмертная улыбка. Родители водили меня к врачам, клали в дорогую клинику, но ничего не помогало унять скорбь и раздирающий изнутри ужас. Мама переехала со мной в город, отец решил остаться в деревне, не видя ничего зазорного в действиях Ваноры. К концу августа он умер, как и все, кто был на поляне в ту ночь. День за днём из посёлка выносили новый труп. Кто-то умер от инфаркта, кого-то сбила машина, а кого-то убили природные явления с особой жестокостью. Последней умерла бабушка Ванора, глава нашей общины. На неё напала стая воронов, разодрав тело и лицо до костей. Она долго мучилась в реанимации, ей не помогало ни одно обезболивающее. Врачи боролись за её жизнь, но ничего не смогли сделать. Первого сентября её похоронили немногочисленные последователи, ограничившись лишь деревянной табличкой с её фотографией. В этот день я наконец-то смогла самостоятельно поесть и провела ночь без кошмаров.
Время шло, я вычеркнула из головы всё, что было в прошлом. Мы с мамой и братом начали понемногу налаживать свою жизнь. Я выучилась на педагога, пошла работать с детьми, которых очень любила. Иногда я приезжала в город, в котором жила Радка. Я долго бродила по кладбищам, ища её могилу. Я знала, что у неё была семья, сын, друзья… И что её смерть не осталась в тайне. Местные сожгли её вместе с мужем, закопав останки на поляне. Мне было больно от того, что близкие не смогут похоронить её как положено. Но душу грела мысль, что она проведёт вечность вместе со своим любимым, ради которого пожертвовала жизнью, оставив сына. В один из дней, я случайно наткнулась на их фотографии, гуляя по кладбищу. Я знала, что ирисы — это любимые цветы моей любимой Радиславы, поэтому изредка приносила их к ней на могилу.
Позже мама рассказала мне, что произошло в прошлом и из-за чего Рада уехала из посёлка на десять лет. Она не знала подробностей, но знала главное — она
