Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма

— И этот человек еще удивляется, что с ним не хотят иметь дело, — хмыкнула Элоиза. — Ладно, выжил — и хорошо.

А Валентин внимательно посмотрел на Элоизу и спросил:

— Парень-то хоть стоящий?

— Кто? — опешила она.

— Тот, которого ты спасала от отравы, ясное дело!

Элоиза не находила слов.

— Стоящий, стоящий, — подтвердила мужу Полина. — Тебе бы понравился.

— А ты что, с ним знакома? — недоверчиво спросила Элоиза.

— Лично нет, но могу же я составить мнение по разным рассказам! Конечно, на лицо он копия отца, но, простите меня все, мозгов у него поболее, чем у покойного Сильвестро и его также покойного наследника Сальваторе, вместе взятых. Он скорее в Массиму Леонеллу, бабку по отцовской линии, супругу старого герцога Северино, мать Сильвестро. Она была дамой суровой, хитрой, жесткой, вопросы решала быстро и без излишних рассуждений, загадки разгадывала на раз. Я слышала, Себастьяно такой же, — она взяла свой планшет, покопалась в нем и протянула мужу. — Вот, смотри, мне прислали несколько кадров с того приёма. Хороши, правда?

— А мне показать? — возмутилась Элоиза.

— А ты неужели не видела? — удивилась Полина.

— Наш фотохудожник-любитель был в тот вечер при исполнении и ничего не снимал, — пожала плечами Элоиза.

— Тогда смотри, — планшет перешел в руки Элоизы, тут же у неё за плечом материализованась Лианна.

Элоиза глянула — да, кадры неплохие, и они оба там тоже очень даже. Интересно, что именно навело Барберини на мысль, что они жить не могут друг без друга?

— Хочу эти фотки, — сказала Элоиза, передавая планшет Доменике.

— Сейчас отправлю, — сказала Полина.

— И чего тогда ты без него пришла, я не понял? — воззрился на Элоизу Валентин. — Хоть бы показала, что ли.

— Как же, покажет она, — фыркнула Линни. — Она от себя-то по углам скрывается, а ты говоришь — нам показать! — а потом подошла к ней и на ухо сказала: — Это же тот самый, с которым ты была тогда в Милане, правда? Похоже, он на самом деле стоящий, а ты — дурища, каких поискать!

— Но я на самом деле дурища, каких поискать, — согласилась Элоиза. — На мой взгляд, это совершенно не новость.

Вскоре Полина и Валентин ушли спать, а мартини подошел к концу.

— А вот скажи-ка, дорогая Эла, как так получилось, что ты ищешь какие-то древности для службы безопасности или еще там не знаю для кого? — поинтересовалась Доменика. — Ты ведь всегда сидела за компьютером и занималась анализом данных?

— Вот как-то получилось, — Элоиза пожала плечами. — Само собой.

— То есть? — воззрилась на нее Линни. — Черт, мы всё выпили.

— У твоей матушки больше нет мартини? — удивилась Доменика.

— Нет, это я притащила, но почему-то только одну маленькую бутылку. Я не думала, что так хорошо пойдет.

— Иди за коньяком в подвал или пей водку, твой папа оказался предусмотрительнее тебя и водки много, — хмыкнула Доменика.

— Не хочу никуда идти. Эла, мы пьем водку?

— Пьем, черт побери, — мрачно сказала Элоиза, разливая.

— О, ты ещё помнишь, как ругаться, — поддела Линни.

— Да ладно, это не забывается. Я просто стараюсь быть воспитанным человеком в любой ситуации, — Элоиза скорчила рожицу.

— Не смеши. А что там за история о разбитых коленях? Доменика, ты в курсе?

— Относительно, поскольку именно я приводила эти колени в первозданный вид. Она только сказала, что бегала на шпильках по темным дорожкам.

— Да, так и было, — с готовностью подтвердила Элоиза. — Вылезли из кустов и побежали. Но они-то все были в нормальной обуви, а я в офисных туфлях, исход известен.

— Они! Кто такие они? — спросила Линни.

— Господа из службы безопасности кардинала, — как будто еще могут быть варианты, ага.

— И что было потом?

— Ничего. Перевязали, напоили, накормили.

— А спать не уложили? — хмыкнула Линни.

— Конечно, уложили. И даже утром не будили, дали поспать.

— То есть? — в голос спросили обе.

— Вы, что ли, не во дворце ночевали? — взялась уточнять Линни.

В общем, слово за слово, из неё вытянули всю историю. По крайней мере, про разбитые колени. Про ночь с прошлых пятницы на субботу спросить не догадались, и только поэтому она ничего им и не рассказала.

— Эла, у тебя какие-то очень вывернутые мозги. Может быть, ты их уже отключишь? — Доменика смотрела на нее сквозь рюмку.

— А чего вам? Мы очень славно работаем вместе.

— Может лучше, если бы вы вместе не работали, а спали? — хмыкнула Линни.

— Одно другому не мешает, — веско заметила Доменика. — Но как получилось, что вы работаете вместе?

— Они позвали, я не отказалась.

— Авантюристка начинающая, — выдохнула Линни.

— Да ладно, кто бы говорил! — юность Линни прошла в очень разных и зачастую необыкновенных приключениях, и ей почти никогда не удавалось зазвать Элоизу в них участвовать.

— Я-то без стрельбы и взрывов, если что, — хмыкнула Линни. — А у тебя всё по-настоящему!

— Эла, а не взялась ли ты их консультировать с точки зрения наших семейных способностей? — вдруг прищурилась Доменика.

— Ну да, — ответила Элоиза быстрее, чем сообразила, что, возможно, этого делать не следовало бы.

— Ты сошла с ума? — вытаращилась на нее Линни.

— Чего это я сошла с ума? Одна, значит, поёт и не стесняется, вторая делает операции без наркоза и тоже не стесняется, а когда я решила, так сказать, самовыразиться семейным способом в рамках своих скудных способностей — я, значит, сошла с ума!

— Просто ты держалась дольше других, — ответила Доменика. — Я, значит, буду жить, как обычный человек, и отстаньте от меня, ага.

— Ну да, дольше. Джина вообще ничем не пользуется, и это нормально!

— Ты сравнила, конечно. Джину, которая полный ноль, и себя, у которой со способностями всё в порядке! И не возражай, я, если помнишь, учила вас обеих, — фыркнула Доменика.

— Не фыркай, лучше скажи, что нужно сделать, чтобы просканировать большое помещение и не завалиться в обморок? Например, вот как этот дом. Или что сделать, чтобы предвидеть развитие ситуации всегда, а не через два раза на третий!

— А я что, знаю? Никогда этого не делала. И поиском практически не занималась, ни людей не искала, ни предметы. И предсказания — это не моё. Это, вообще-то, твоя бабушка Илария была великой предсказательницей, а вовсе не моя. Все мои возможности концентрируются в пределах функционирования человеческого организма. Обычного, без учёта способностей. Того, который был создан по образу и подобию, и всё такое. Про него спрашивай, я что хочешь расскажу. А про то, куда ты замахнулась — нет.

— А под контроль людей брала? — быстро спросила Элоиза.

— Ну что значит — под контроль? Только погрузить в сон, чтобы можно было работать, — пожала Доменика плечами. — И ты это должна уметь, раньше делала.

— Нет, мне бы не только так, — Элоиза задумалась и плеснула себе ещё водки.

— Эй, ты уже совсем, да? Ещё и пьешь одна? — Линни скорчила обиженную гримаску.

Элоиза молча налила Линни и Доменике.

— Вот, так лучше. Эла, я думаю, ты знаешь, к кому тебе прямая дорога. Вариантов-то нет, — Линни выпила, поморщилась, запила водой.

— Точно, — подтвердила кивком Доменика. — К моей прекрасной матушке, Доменике Приме, святейшей настоятельнице, непотопляемой директрисе и прочая. Из ныне живущих тебе никто больше ничего толкового не скажет.

Элоиза скривилась. Доменика Прима была, безусловно, гранд-мастером в семейных искусствах и способностях. Но её вредный характер и манера бесцеремонно лезть во все аспекты личной и прочей жизни всех окружающих заставляли задуматься, прежде чем обратиться к ней ну хоть с каким вопросом. Кроме того, время от времени Прима начинала мыслить о том, кто сменит ее на должности настоятельницы монастыря и директрисы школы, но пока никого не находилось, а традиция гласила, что это место могла занять только представительница семейства. Однако никто не желал погружаться ни в управление монастырем и школой, ни в исследования семейных способностей. Прима грустила и с достойным восхищения упорством убеждала всех родственниц по очереди бросить ту ерунду, которой они занимаются, и посвятить уже себя настоящему делу. Но пока её старания были безуспешны.