Максим Марух - Игра Лазаря

– Раньше сядешь, раньше выйдешь, – опасно пошутил он. Лучше соврать, чем признаться, что часы в порядке, и он просто не умеет рассчитывать время. К тому же, для начала надо признаться в этом себе.

– Это верно, – охотно согласился Симон и покачал трубкой в синюшных от наколок пальцах.

Лазарь знал, что Симон отсидел, но когда и за что – особо не допытывался. В своих беседах они никогда не касались этой темы, а значит, Симона такое положение дел вполне устраивало. Лазарь знал только, что до встречи с Меценатом Симон вёл довольно разгульную жизнь, но после отсидки присмирел, остепенился. Тюрьма научила его одному восхитительному качеству – умению следить за своим языком. Это потрясающее искусство не могло не вызывать восхищения. Было в его размеренной черепашьей манере вести беседу что-то притягательное, почти обвораживающее, вызывающее зависть и неодолимое желание подражать. Лазарь даже пытался пару раз, но надолго его не хватило. Наверное, всё дело в хладнокровии, которого ему всегда недоставало. Сколько он ни старался развить в себе это умение – ничего не получалось. Впрочем, Лазарь не исключал, что этот навык из тех, что приходят с годами.

– Вы переговорили с Меценатом?

– Разумеется, – кивнул Симон. – А ты думал, мне нравится, когда меня будят за час до назначенного времени?

 – Он дал ответ?

Симон выбил трубку, зарядил в глиняную чашку новую порцию резаного табака, закусил мундштук и неторопливо раскурил.

– Прежде чем ты услышишь ответ, Меценат хотел бы напомнить: он по-прежнему считает, что твоим напарником должен стать мальчик по имени Марсен. Парнишка он сметливый. Меценат полагает, в нём скрыт большой потенциал.

Звучало настолько дико, что Лазарь моментально вспыхнул. Он раздражённо хлопнул ладонями по подлокотникам роскошного кресла, и тут же подумал, что до Симона ему ещё далеко.

– Ясно – он полагает! Ключевое слово здесь «скрыт», а не «потенциал». А в фразе: «мне плевать, что он там думает», ключевое слово «плевать».

На пористом невыразительном лице Симона не дрогнул ни один мускул. Казалось, оно стало ещё спокойнее и сонливее, чем прежде. Табачный дым валил из ноздрей, как из дульных дыр только что пальнувшей двустволки.

– Конечно, Меценат не в праве указывать, кого брать в напарники, это дело личное. Я бы даже сказал, интимное. Поэтому он разрешает тебе выбрать самому.

– Мудрое решение, – Лазарь порывисто встал. Не хотелось задерживаться здесь ни единой лишней минуты. – Кесарю кесарево, а я выбираю Янику.

– Это твой выбор, – Симон солидно кивнул.

Решив не испытывать судьбу дольше, чем следует, Лазарь указал пальцем на дверь:

– Ну, я пошёл?

Брови и плечи Симона синхронно приподнялись.

Уже у выхода Лазарь, не оборачиваясь, сказал:

– С текучкой обращайтесь через моего секретаря. Вы узнаете его по ломающемуся голосу и целой куче нерастраченного потенциала.

– Лишний должен будет уйти, – бросил Симон Петрович вдогонку. – Меценат не может решать, с кем тебе работать, но содержать иждивенцев он тоже не обязан.

Лазаря буквально пригвоздило к месту. Ведь выждал, гад, момент! Скажи он то же самое минутой раньше, и Лазарь не выглядел бы сейчас таким идиотом. Тюремные штучки, не иначе.

Лазарь медленно обернулся:

– Хотите выкинуть мальчишку на улицу? Обратно к вокзалам, теплушкам, и клею в пакете?

– Ты сам выбрал.

– Мне нужны оба!

– Не получится.

– Передайте Меценату, пускай ставит эти психологические эксперименты на своей рассеянно-склерозной маме. Мне нужны оба.

– Зачем? – глаза Симона впервые за всё время блеснули живым интересом. – Мальчишку ты всё равно ни во что не ставишь. Не берёшь в инсоны, не прислушиваешься к его мнению. Тогда зачем он тебе?

– Считаете, Ведущий Игры будет ждать, пока раскроется его потенциал?! – вскричал Лазарь, совершенно потеряв контроль над собой. – Давайте забьём на всё и сядем ждать, когда из куколки вылупится бабочка! Плевать, что за это время ещё пара-тройка идиоток искупается в собственной плазме!

– Тогда возьми его с собой прямо сейчас, – предложил Симон Петрович, увлечённо обсасывая трубку. Тот факт, что Лазарь перешёл на крик, совершенно не беспокоил его. – Кто знает, может, бабочке пора вылупиться? Короче, у тебя неделя, чтобы определиться.

– Если вы ошиблись, бабочка умрёт раньше, чем успеет взмахнуть крыльями, – заскрежетал зубами Лазарь.

Но Симон потерял к нему всякий интерес – он уже тянулся исколотой рукой к журналу на кофейном столике. Чтобы не наговорить лишнего, Лазарь развернулся и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью напоследок – всё, на что хватило его хладнокровия.

Глава 4. Морлоки

1

На следующий день Дарения настигла Лазаря в спальне и сразу припёрла к стенке.

– Ты берёшь Марсена с собой? – потребовала она ответа, подбочениваясь так, словно собиралась пуститься вприсядку.

Полчаса назад Марс вернулся из школы. Узнав, что его берут в инсон, парень издал нечленораздельный вопль, чем-то похожий на крики Морлоков, и с совершенно безумным видом умчался в комнату. Естественно, по пути наверх радостная весть облетела весь дом.

– О, господи, нет! – картинно выпучил глаза Лазарь. – Я придумал это только чтобы ещё разок полюбоваться на классическую позу сахарницы в твоём исполнении, – он взял Дару под локотки и аккуратно отодвинул в сторону. – Не возражаешь, если я поставлю тебя подальше, чтобы не разбить? Надо чуток прибраться.

До появления Яники хотелось навести в спальне хоть какое-то подобие порядка. В данный момент комната напоминала младшего брата каморки на Вятской. В отличие от спальни Сенсора, «приёмную зону» здесь составлял только диван, да несколько битых молью напольных подушек, разбросанных полукругом. Во всю левую сторону комнаты тянулся самодельный стеллаж, заставленный книгами самой разнообразной тематики: от художественной и публицистической литературы до школьных учебников по биологии за девятый класс и экземпляров научно-популярного журнала «Наука и жизнь» времён «совка». Правую сторону занимали кровать и такая же, как у Сенса, школьная парта. Почти все горизонтальные поверхности комнаты густо захламлял однотипный бумажный мусор. В основном, альбомные и блокнотные листы с карандашными набросками и аккуратные горки салфеток, скомканных в шарики. Дощатый пол был изгваздан подсохшими кляксами краски, размазанной ногами в разноцветные хвостатые кометы. В комнате стоял стойкий запах масла, перемешанный с чем-то фруктовым и сильно прокисшим.