Даниэль Труссони - Ангелология

Когда на пути к горе мы остановились передохнуть на обочине, брат Фрэнсис, наиболее яркий ученый, стал говорить о страданиях, которые он испытывает, думая о нашей миссии. Отведя меня в сторонку, он признался, что верит: наша миссия — это происки темных сил, что непокорные ангелы обольстили наши умы. Его беспокойство меня не удивило. Многие братья сомневались в необходимости экспедиции, но рассуждения Фрэнсиса напугали меня. Вместо того чтобы расспросить его, я слушал его опасения, понимая, что его слова были признаком накопившегося утомления от поисков. Открыв свой слух его горестям, я взял их на себя, освещая его омраченный дух. Это ноша и ответственность старшего брата, но моя роль теперь даже более решающая, поскольку мы готовимся к самой трудной для нас части путешествия. Поборов искушение возразить брату Фрэнсису, я молча трудился оставшиеся часы.

Позже, уединившись, я стремился понять беспокойство брата Фрэнсиса, молясь о ниспослании мне указания и мудрости, чтобы я мог помочь ему преодолеть сомнения. Хорошо известно, что ученые во время прошлых экспедиций не нашли никаких следов. Я уверен, что скоро все изменится. Но все же фраза Фрэнсиса „братство мечтателей“ не выходит у меня из головы. Слабая тень сомнения начинает колебать мою непреодолимую веру в нашу миссию. Что, спрашиваю я себя, если наши усилия — только авантюра? Как убедить себя в том, что наша миссия — от Бога? Но семя неверия, растущее в моем мозгу, легко раздавить, если думать о необходимости нашей работы. Борьбу вели многие поколения до нас, и будущие поколения ее продолжат. Мы должны поощрять молодежь, несмотря на недавние потери. Страха следует ожидать. Естественно, что битва при Ронсевале,[25] которую все изучали, жива в их памяти. И тем не менее вера не позволяет мне сомневаться в том, что за всеми нашими деяниями стоит Бог, воодушевляя тело и дух, пока мы движемся в гору. Я упорно верю, что надежда скоро возродится среди нас. Мы должны верить, что это путешествие, несмотря на недавние ошибки, увенчается успехом.[26]

На четвертый вечер путешествия, когда огонь почти догорел, лишь тлели угольки, а путники собрались вместе после ужина, разговор свернул на историю наших врагов. Один из младших братьев спросил, как случилось, что наша земля, от Иберии до Уральских гор,[27] была покорена темным порождением ангелов и женщин. Как мы, скромные служители Бога, стали нести ответственность за очищение Божьего мира? Брат Фрэнсис, меланхолия которого в последнее время столь занимала мои мысли, громко спросил, как Бог позволил злу наводнить Его владения. Как, спросил он, чистое добро может существовать в присутствии чистого зла? И пока вечерний воздух становился все холоднее, а в небе повисла замерзшая луна, я рассказал собратьям, как семена зла рассеивались в святой почве.

За десятилетия после Потопа сыновья и дочери Иафета обычного человеческого происхождения отделились от сыновей и дочерей ложного Иафета ангельского происхождения, сформировав две ветви из одного дерева — одну чистую, другую отравленную, одну слабую, другую сильную. Они рассеялись вдоль больших северных и южных морских путей, оседая в богатых наносных заливах. Они тучей пронеслись по альпийским горам, как летучие мыши, обосновавшись в самых высоких пределах Европы. Они расселились вдоль скалистых побережий и на обширных плодородных равнинах, спустившись к берегам рек — Дуная, Волги, Рейна, Днестра, Эбро, Сены. Все земли заполонило потомство Иафета. Где они останавливались, вырастали поселения. Несмотря на общее происхождение, между двумя группами царило глубокое недоверие. Жестокие, жадные и сильные нефилимы постепенно поработили своих человеческих братьев. Гиганты объявили Европу своим владением по праву происхождения.

Первые поколения порочных наследников Иафета жили в полном здравии и благополучии, управляя каждой рекой, горой и равниной континента и обладая властью над своими более слабыми братьями. Однако за десятки лет в их расе появился дефект, столь же заметный, как трещина на блестящей поверхности зеркала. Один младенец родился более слабым, чем другие, — крохотный, хнычущий, он не мог набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы закричать. Пока ребенок рос, стало заметно, что он меньше остальных, он медленнее развивался, у него появились болезни, неизвестные их расе. Этот ребенок был человеком, который родился похожим на своих прапрабабушек, дочерей человеческих.[28] В нем не было ничего от наблюдателей — ни красоты, ни силы, ни ангельского облика. Когда ребенок достиг зрелости, его насмерть забили камнями.

Во многих поколениях аномалия не повторялась. Затем Бог пожелал населить земли Иафета своими детьми. Он послал к нефилимам множество людей, вдохнув в непаханую землю Святой Дух. Поначалу они часто умирали в младенчестве. Со временем о слабых научились заботиться, их кормили грудью до трех лет, прежде чем позволить присоединиться к другим, более сильным детям.[29] Если они доживали до зрелости, то ростом были на четыре головы ниже родителей. Они начинали стареть и угасать на третьем десятке и умирали до наступления восьмого. Человеческие женщины гибли при родах. Болезни требовали развития медицины, но даже после лечения люди проживали лишь часть срока, обычного для их братьев-нефилимов. Нетронутые земли нефилимов были испорчены.[30]

В течение долгого времени человеческие дети женились друг на друге, и род людской рос рядом с нефилимами. Несмотря на физическую неполноценность, дети Иафета-человека упорно продолжали заниматься своим делом под управлением братьев-нефилимов. Случайно происходили смешанные браки, привнося в расу дальнейшую гибридизацию, но этим союзам препятствовали. Если у нефилимов рождался человеческий ребенок, его отправляли за городскую стену, где он умирал среди людей. Если у людей рождался ребенок-нефилим, его забирали от родителей и ассимилировали в расу господ.[31]

Вскоре нефилимы отступили в поместья и замки. Они строили каменные укрепления и убежища в горах — заповедники роскоши и власти. Хотя и зависимые, Божьи дети находились под Его защитой. Их ум был остер, души благословенны, а воля непреклонна. Поскольку две расы жили бок о бок, нефилимы спрятались за богатствами. Люди, оставшиеся страдать от тягот нужды и болезней, стали рабами невидимых, но могущественных господ.

На рассвете мы встали и много часов двигались по крутой тропе к вершине горы. Солнце поднималось из-за высоких скал, и все вокруг сияло золотом. Сильные мулы, прочные кожаные сандалии, прекрасная погода — все способствовало быстрому продвижению. К середине утра на скале перед нами выросло поселение, дома в нем были сложены из камня, а крыши — из оранжевой глиняной черепицы. Сверившись с картой, мы увидели, что отсюда рукой подать до горы, где находится ущелье, которое местные жители называют „Гяурското Бёрло“. Найдя приют в доме одного из сельчан, мы помылись, поели и отдохнули, а затем спросили, как добраться до пещеры.