Нулевой пациент. Книга Первая (СИ) - Эльто Эра

— А что располагается в административной части.

— Эм, — девушка невольно намотала прядку на указательный палец, засмотревшись на адвоката, который ей по-прежнему вежливо улыбался, но поймав настороженный взгляд судьи, пришла в себя и вернула руки на стойку. — Там офис. Бухгалтерша. Кабинет мистера Шивали…

— Вы отправились в душ и что дальше?

— Помылась. Я как раз посушила волосы и была готова отправиться в залу. Открыла дверь, почувствовала, что не одна и прикрыла ее обратно. Оставила щелочку, в душе выключила свет.

— Зачем вы это сделали? — не выдержал прокурор.

— Возражаю, Ваша Честь, обвинение сможет задать все свои вопросы после того, как закончит защита.

— Протест принят, господин адвокат. Пожалуйста, продолжайте.

По залу пронесся легкий вздох, когда Рамон окинул его взглядом. Ли невольно улыбнулся. Друг наслаждался вниманием. Этим двухчасовым спектаклем, который уже приближался к своей кульминации. Они выслушали трех свидетелей и пока все сводилось к тому, что у обвинения все слишком гладко складывается. Слишком безупречной выглядит теория. Эверетт мастерски ткнул прокурора носом в несоответствия, и тот уже поплыл. Еще чуть-чуть и посыплется. Видимо, мисс Ливер должна была стать последним гвоздем в крышке гроба обвинения.

— Я увидела двоих мужчин в черном с черными масками на лицах. Один стоял у лестницы в административную часть, а второй по ней спустился. Они негромко заговорили между собой, но в подсобке акустика хорошая.

— О чем они говорили?

— Ох, господин Эверетт, я не запомнила дословно.

— Расскажите, что помните?

— «Ты все спрятал?» — спросил один. Второй ему ответил, что да, отнес и положил в кабинет. Он сказал такую фразу смешную «как будто там всегда лежало, теперь даже тупица поверит, что черный король приторговывает белым ядом».

В зале заговорили разом все. Стук молотка прорезал шум.

— Тишина в зале суда! Тишина!

— Никакого правосудия не существует.

Ли не сразу понял, кто произнес эту фразу. Через мгновение воздух прорезал грохот выстрелов. Полицейский увидел только, как отшвырнуло Эверетта направленным выстрелом в грудь, адвокат ударился о стойку, за которой на постаменте сидел судья, и рухнул на пол. Следующая пуля прошила плечо самого Ли, он вздрогнул и выронил дубинку. Еще одна. Падая, Андреас поднял глаза на убийцу. Адам смотрел прямо ему в глаза.

— Правосудия не существует. Я — правосудие.

Глава восьмая. Офелия Лоусон

Солнце золотит старые камни закатными лучами. Замок притих перед ночной активности, когда здесь соберутся представители древних родов, заиграет музыка, послышится шум ночной жизни. Черноволосая женщина в длинном темно-синем, усеянном серебряными звездами платье идет по гладким плитам длинного коридора с необъятно высокими сводами. Меж ее ключиц мерцает большой янтарь, обрамленный серебристым металлом. Но лицо рассмотреть не удается. Женщина спешит. По напряженной спине, по тому, как горделиво она выбрасывает ножки поочередно вперед, видно, что она привыкла повелевать. А еще она прекрасно чувствует свое тело и не так тонка и хрупка, как кажется.

Слуги расступаются, когда она приближается к покоям, отделенным от замка дверьми с богатой резьбой. Здесь живет и работает тот, к кому стремится ее сердце. Двери распахиваются, она скользит внутрь и тяжелое дерево отсекает два мира друг от друга. Там слуги, замок, клан, политика, война и суета. Здесь - он и она. Женщина спокойно проходит по мягкому ковру. Не смотрит в зеркало, все ее внимание сосредоточено на мужчине, который запоздало поднимает голову. От выражения его лица захватывает дух. Он похож на правителей древности. Он и есть правитель древности, рожденный на севере. Север растекся в его кристально-чистых голубых глазах. Север укрепил его члены, превратил мышцы в сталь. Широкие плечи заметно расслабляются, а на губах мерцает улыбка.

— Ты приехала раньше, мой свет, — проговаривает он.

На глаза наворачиваются слезы, а в груди оживает сердце. Лия беспомощно наблюдает за этими двумя, находясь одновременно внутри и снаружи. Ее разрывает пополам, когда мужчина прикасается к женщине с поцелуем. Мир теряет смысл, реальность раскалывается. Она понимает, что это сон, но щемящее чувство потерянного счастья уже не дает покоя, заставляя следить за ними. За тем, как бережно они прикасаются друг к другу, как он смотрит на нее, как исчезает налет властности и жесткости с его лица, когда он подходит к ней. Как вспыхивают невозможно-лазурные глаза, когда он наклоняется над ней. Щеки Лии опаляет. Она будто чувствует его дыхание и чувствует биение сердца черноволосой женщины. Она наблюдает и участвует. Внутри и снаружи.

А потом происходит неведомое. Чья-то воля протаскивает душу Офелии через ушко иголки. Слезы становятся ближе. Черноволосая женщина отстраняется от мужчины. Ее улыбка согревает все вокруг. А когда она оборачивается к зеркалу, Офелия кричит. Ведь видит там свое лицо.

Госпиталь имени Люси Тревер

— Проснись, черт возьми!

Аркенсон трясет ее за плечо. Она приглушенно ругается, пытается вырваться, всем своим естеством стремясь вернуться в этот странный сон. Она почти вспомнила. Вспомнила что? Она почти соединилась… с чем? От этого «почти» было отчаянно больно дышать. Здесь не было мужчины с серыми глазами, не было странных слов и обещаний, были двое, которые любят друг друга больше жизни. Как она связана с ними? Может, они ее родители? Может… Осознание простреливает. Это та же женщина, которая ей снится. Та же, которая говорит с сероглазым мужчиной. Она узнала о незнакомке что-то новое. Заглянула в ее сердце и душу. Увидела самую большую радость и самую горькую боль. Потерянную любовь. Будто предостережение.

— Генри, — наконец проговорила она, чувствуя только ноющую боль в том месте, где он сжимал ее плечо, и разочарование. — Был сложный день, я…

— Рамон ранен, — резко, почти грубо прервал ее Аркенсон. — Ли ранен. Обоих везет реанимация. Готовься к операции. Я возьму адвоката, ты - Ли.

— Но почему… что… что ты сказал? — она наконец стряхнула с себя остатки сна и вскочила на ноги.

Флер рассеялся перед лицом ужаса, который невозможно было спрятать во сне. Реальности, в которую невозможно было поверить. Теперь уже Лия схватила коллегу за руку, а тот молча отстранился и включил телевизор.

— … Началась стрельба. Взломать двери удалось только через пять минут. Террорист успел застрелиться, но перед этим разрядил автомат в участников процесса. Нам известно, что подсудимый Самсон Шивали умер на месте. Адвокат Рамон Эверетт получил ранение в грудь, несколько минут назад его забрала скорая. Наш канал успел переговорить с врачом, и нам дали понять, что надежды почти нет. Рамон Эверетт - самый молодой успешный…

Генри выключил телевизор и посмотрел на остолбеневшую посреди ординаторской Офелию.

— Скорая будет через десять минут, — негромко проговорил он. Подошел к Лии и мягким движением положил руки ей на плечи. Офелия подняла на него глаза, в которых застыли слезы. — Про Ли не говорят, он не столь популярен. А любимого мужчину я тебе оперировать не дам.

Женщину сковало непонимание и боль. От рук коллеги растекалось тягучее тепло, но она не могла согреться. Ее била мелкая дрожь. Аркенсон отстранился.

— Я приготовлюсь к операции, — сказал он. — И ты будь готова.

Офелия кивнула. Схватила со стула хирургический халат и бросилась в приемный покой. В другой ситуации она бы сразу направилась в операционную, которую в эти самые мгновения готовили для приема Андреаса Ли, начала бы отмывать руки и облачаться в стерильный костюм. Но она забыла обо всем на свете. Единственная мысль стучала в голове: она должна его увидеть. Взять за руку, убедиться, что он еще жив. Надежда ее убивала, ей нужна была уверенность. Если Эверетта привезут живым, Аркенсон сотворит чудо. Рамон – древний незнакомец, он не может умереть от пары пуль в груди!