Игорь Вардунас - Противостояние

– Но поможет ли это? – осторожно спросил Карл. – Ведь если кардинал Годэ потерпит неудачу, то через год-другой придут новые инквизиторы, и рано или поздно папа добьется своей цели.

– В том то и дело, что рано или поздно, племянник. Император Фридрих Гогенштауфен только в этом году достиг совершеннолетия и начал править самостоятельно. Сейчас он наводит порядок у себя на родине, на Сицилии, и уже через несколько лет сможет прибыть в Германию. Объединенным силам империи, раскинувшейся от Северного моря до берегов Африки, будут не страшны притязания французского короля. Потому, – заключил архиепископ, – именно тебе, Карл, предстоит отправиться в Лангедок вместе с кардиналом и его прихвостнями и сделать все, чтобы его судилище закончилось крахом…

– Н-но к-как ж-же я смогу присоединиться к ик… инквизиторам? – ошарашенный Карл от неожиданности начал заикаться.

– Об этом не беспокойся. Я уже давно оговорил с папой то, что по землям Империи вместе с Годэ будет ездить уполномоченный мной священник. Деревушка, о которой идет речь, спорное владение между Арльской коммуной и сеньорой Монтелье, так что ты вполне можешь там быть, как на земле, принадлежащей Провансу. А наградой за хорошо выполненное дело станет для тебя пост каноника Майнцского кафедрального собора…

– Каноника? – от такого предложения Карл мигом перестал заикаться. Еще бы! Ведь самое большее, на что он рассчитывал в ближайшие годы, – пост секретаря при дядиной канцелярии. Каноники кафедрального собора Майнцского архиепископства, фактически церковные министры, были самыми богатыми и влиятельными людьми в стране после герцогов и курфюрстов. – Да я, дядя Зигфрид, буду землю зубами грызть и перетоплю этих доминиканцев как крыс! В выгребных ямах!

– Воевать с кардиналом и монахами, которых, кстати, охраняют лучшие воины, каких можно нанять за деньги, тебе, племянничек, не потребуется, – усмехнулся архиепископ. – Вслед за вашей делегацией отправится двадцать рыцарей из моей личной гвардии под началом капитана Дитриха. Этот воин по моему приказу не то что какому-то кардиналу, самому папе кишки выпустит, рукой не дрогнув, а на следующий день пойдет в ближайшую церковь, покается и получит полное отпущение. Впрочем, вот и он.

Карл обернулся к лестнице, по которой поднимался рыцарь. Отсутствующий шлем давал прекрасную возможность рассмотреть сплющенный нос, ниспадающие на узкий лоб русые волосы. Немного косолапя, рыцарь подошел к архиепископу, коротко кивнул.

– Знакомьтесь, господа! – махнул ладонью фон Алленштайн. – Мой племянник Карл. Капитан Дитрих!

Рыцарь снова наклонил голову:

– Будем знакомы, святой отец!

Карл кивнул в ответ:

– Будем, капитан. Я искренне рад нашему знакомству.

– Ну вот, – подвел итог разговору архиепископ. – Если вам обоим все ясно, то ты, Карл, завтра утром отправляйся в монастырь к доминиканцам представляться кардиналу, он там живет. А ты, Дитрих, готовь людей и отправляйся в сторону Фожерена…

– Вы сказали Ф-фожерен, ваше в-высокопреосвященство? – переспросил Карл, к которому при упоминании этого названия мигом возвратилось заикание. – Но не далее к-как сегодня один мой прихожанин сделал донос на соседа, который как раз родом из этого Фожерена, и обвинил его в колдовстве…

Выражение лица у вскочившего с места Зигфрида начало меняться столь быстро, что ошарашенный Карл так и не смог до конца понять, кто сейчас перед ним – рыцарь, политик или прелат. Справившись с гневом, фон Алленштайн заревел так, что, казалось, еще немного, и обрушится старый донжон:

– Так какого дьявола ты молчал все время, Карл, душу твою в адский огонь!!! Теперь кардинал у нас в кармане! Дитрих, бери людей и немедленно отправляйтесь за этим, язви его, колдуном. Привезете его сюда, мы назначим собственных судей, отправим их в Фожерен и тем самым опередим инквизиторов… Ну что стали? Бегом!!!

Карл и Дитрих прогрохотали по лестнице, и неизвестно, кто создавал больше шума: закованный ли в железо рыцарь, или молодой священник, почуявший тяжкий груз ответственности…

Глава 2

Вследствие сильного душевного напряжения происходят изменение и перемещение в элементах тела. Это изменение происходит главным образом в глазах, и из них происходит излучение. Таким образом глаза заражают воздух на определенное значительное расстояние. Отсюда – новые и чистые зеркала становятся тусклыми при смотрении в них женщин во время месячных очищений, как это и указывается Аристотелем (о сне и бодрствовании). Если душа неудержимо клонится ко злу, как это бывает в особенности у женщин, то это происходит, как нами ранее указано. Их взгляд ядовит и несет порчу. Главным образом он вредит детям, обладающим нежным телосложением и впечатлительностью.

– Смазки пожалели… – сказал кто-то за спиной.

– Что? – обернулся Карл.

– Смазки, говорю, пожалели, скареды! – Один из рыцарей, чьи имена Карл забыл, не успев запомнить, пока их наскоро представляли во дворе архиепископского замка, изрядно поживший муж, с траченными сединой обвислыми усами, ткнул пальцем в сторону реки.

Капитан Дитрих, единственный, кого Карлу не требовалось представить еще раз, промолчал, вглядываясь в темные воды, вспученные недавним ливнем.

– Мельница рядом.

Впрочем, и без подсказки можно было догадаться, откуда доносится назойливый скрип водяного колеса, хитрой системой ремней соединенного с жерновами. Скрип был поистине казнью египетской, прямо-таки терзающей слух. Карл даже на секунду посетовал, что не может натянуть на многострадальные уши зимнюю шапку, надежно отсекающую лишние звуки. И на всякий случай пожалел местных жителей, слышащих сей ужасный звук ежедневно и еженощно. Хотя, с другой стороны, Бог создал человека, способным привыкнуть ко всему…

Кавалькада одолела небольшой подъем, оказавшись на возвышенности. Дорога убегала вниз, струясь серой пыльной змеей по направлению к деревне, расположенной чуть дальше. Нужная же им мельница, стоящая в неглубоком распадке у самого берега, была видна как на ладони. А возле нее, буквально в трех шагах, у миниатюрной рощицы из полудюжины сгорбленных олив, возносящих к небу перекрученные, будто подагрой, ветви, стояло несколько лошадей. И вовсе не измученных непосильным трудом и паршивой кормежкой крестьянских одров. Нет, у мельницы стояли толковые кони, годные под седло даже самому привередливому из рыцарей.

Капитан привстал в стременах, оглянулся, мысленно подсчитывая спутников. Все на месте. Хотя с чего бы это вдруг кому-то отставать? Не по лесу ведь скачем, а по дороге. Пусть по проселочной и разбитой, но дороге.