Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

– Итак, – с улыбкой сказал Выпендрайзер, – сырная тема еще не созрела для публичного обсуждения?

– Кстати, он может поднять цены на заварной крем, – добавила миссис Белле, пропустив каламбур мимо ушей. – Пудинговое лобби не так… я бы сказала… не столь воинственно.

– Еще не созрела, – снова повторил Выпендрайзер, чтобы уж теперь-то все наверняка его услышали. – Не созрела… да ладно. В жизни такой чуши не слышал. И я не стану делать какой-то дерьмовый кусок сыра предметом шоу Эдриена Выпендрайзера!

Миссис Белле чуть покраснела и, тщательно подбирая слова, произнесла:

– Если за вашим шоу последует очередная сырная забастовка, мы очень тщательно подойдем к вопросу о возложении ответственности.

При этих словах она посмотрела на представителя «Голиафа». И Дэррмо-Какер, и Выпендрайзер уловили скрытый смысл ее слов. Я решила, что с меня довольно.

– Я тоже не желаю говорить о сыре, – вздохнула я. – Так о чем я могу говорить?

Все озадаченно переглянулись. Тут Скользома осенило, и он, щелкнув пальцами, воскликнул:

– Слушайте, а у вас же дронт есть, правда?

Глава 2.

Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств

Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств (ТИПА) фактически самовольно взяла на себя полицейские обязанности в случаях, которые регулярные силы охраны правопорядка посчитали для себя чересчур странными либо излишне специфичными. В общей сложности в ТИПА-Сети насчитывалось тридцать два отдела, начиная с самого прозаического Садонадзорного управления (ТИПА-32), продолжая отделом литературных детективов (ТИПА-27) и транспортным управлением (ТИПА-21) и кончая всеми отделами выше (вернее, ниже) уровня ТИПА-20, любая информация о которых была строго засекречена, хотя абсолютно все знали, что, например, №12 присвоен Хроностраже, а №1 – чему-то вроде внутренней полиции самой ТИПА-Сети. Чем занимались остальные отделы, всегда терялось в области догадок. Но одно известно наверняка: практически все оперативные агенты Сети – в прошлом военные или полицейские. Оперативники редко уходят со службы по окончании испытательного срока. Есть поговорка: «В ТИПА-Сети испытательный срок – вся жизнь».

Наступило утро после показа «Шоу Эдриена Выпендрайзера». Я посмотрела минут пять, стало мне тошно, и я кинулась вверх по лестнице наводить порядок в ящиках с бельем. Я раскладывала все носки по цвету, размеру и как бог на душу положит, пока Лондэн не доложил мне, что передача кончилась и можно спуститься. Это было последнее публичное интервью, на которое я согласилась, но Корделия о поставленном мной условии, похоже, забыла. Она по-прежнему осаждала меня, уговаривая то выступить на литературном фестивале, то появиться в качестве приглашенной звезды в сериале «Морж-стрит, 65», то даже посетить один из неформальных вечеров президента Формби с пением под гавайскую гитару. Многочисленные библиотеки и частные охранные фирмы упрашивали меня стать либо «действительным членом», либо «консультантом по безопасности». Самым трогательным из полученных мной писем оказалось послание сотрудников провинциальной библиотеки, в котором меня просили приехать и почитать для стариков, на что я с радостью согласилась. Но сама ТИПА-Сеть, организация, которой я отдала большую часть жизни, сил и энергии, даже не заикалась о повышении. Я как служила в ТИПА-27, так и буду служить, пока начальство обо мне не вспомнит.

– Твоя почта! – объявил Лондэн, пристраивая на кухонном столе кипу корреспонденции.

Больше всего писем в эти дни приходило от фанов, и послания попадались весьма странные. Я наугад открыла конверт.

– Мне ревновать? – спросил мой супруг.

– Давай немного повременим с разводом. Это опять трусы просят.

– Я пошлю ему пару своих, – осклабился Лондэн.

– А что в том пакете?

– Запоздавший свадебный подарок. Это… – Он с любопытством оглядел странный вязаный предмет. – Это… нечто.

– Отлично, – ответила я. – Как раз то, о чем я всегда мечтала. Что ты делаешь?

– Пытаюсь научить Пиквика стоять на одной лапе.

– Дронты дрессировке не поддаются.

– Думаю, за зефир он сделает все, что угодно. А ну, Пиквик, давай, изобрази «ласточку»!

Лондэн – писатель. Я и мой брат Антон познакомились с ним в Крыму. Лондэн вернулся домой без ноги, но живой, а мой брат так там и остался, упокоившись навеки в уютной могиле на военном кладбище близ Севастополя. Я открыла письмо и прочла вслух:

Дорогая мисс Нонетот!

Я один из самых горячих ваших поклонников. Мне кажется, я должен сообщить вам, что, по-моему, Дэвид Копперфильд не такой уж невинный агнец. На самом деле он убил свою жену Дору Спенлоу, чтобы, жениться на Агнессе Уикфилд. Предлагаю эксгумировать останки мисс Спенлоу и провести анализ на ботулизм или наличие мышьяка.

К слову, вас никогда не удивляло, как по-разному Гомер относится к собакам в «Илиаде» и «Одиссее»? Может быть, когда он закончил «Илиаду» и еще не начал «Одиссею», ему подарили щенка? И еще: по-моему, джойсовский «Улисс» занудный и непонятный, а вы как думаете? И почему в романах Хемингуэя никогда не описываются запахи?

– Похоже, каждый хочет, чтобы ты обследовала его любимую книгу, – заметил Лондэн, обняв меня за шею и заглядывая мне через плечо так, что его щека прикоснулась к моей.

Я вздрогнула.

Он прошептал мне прямо в ухо:

– Коли на то пошло, может, попытаешься сделать так, чтобы Тэсс[1] оправдали, а Макса де Винтера[2] осудили?

– Ну вот! И ты туда же!

Я вынула у него из руки зефир и съела – к великой печали и ужасу Пиквика. Лондэн взял из коробки еще одну зефирину и продолжил свое занятие.

– Лапу, Пиквик! Подними лапу!

Пиквик таращился на Лондэна, точнее, на зефир в его руке и чихать хотел на всякое циркачество.

Я сунула письмо обратно в конверт, допила кофе, встала и надела жакет.

– Удачи тебе, – сказал Лондэн, провожая меня до двери. – Не дерись с другими детишками. Не царапайся и не кусайся.

– Обещаю вести себя примерно, честное слово.

Я обняла его за шею и поцеловала.

– М-м, – промурлыкала я. – Как сладко!

– Я старательно тренировался на той милашке из пятьдесят шестого дома. Ты же не против?

– Совсем нет, – ответила я, еще раз его поцеловав, – если только ты не против расстаться со второй ногой.

– Ладно. Думаю, отныне я стану практиковаться исключительно на тебе.