Вадим Леднев - Операция "Муравьиный бог"

— Так ты, значит, у нас ученый? — Мила отставила пустой стакан, который тут же ухватила пробегавшая мимо официантка, заодно сменив пепельницу. Мила пододвинула пепельницу к себе и достала из пачки новую сигарету, щелкнула зажигалкой прикуривая. Зажигалка у нее была массивная, квадратная, сияла полированным металлом с какими-то инкрустациями — сразу видно дорогая.

— Да, я у вас ученый. Работаю в институте научном, сижу и думаю умные мысли в специальном кабинете, на третьем этаже.

— На третьем этаже… — задумчиво повторила Мила, — Слушай, а как отдыхают сотрудники институтов? В выходные, или, скажем, в отпуске?

Никита усмехнулся.

— Ты знаешь, нет такой сплоченной массы «сотрудники институтов», все отдыхают, как могут: в меру своего разумения и финансовых возможностей.

— Да я, собственно, про эту меру финансовых возможностей и спрашиваю. Мне, например, представляется, что все ученые любят бардовскую песню, посиделки на прокуренной кухне, походы, сплавы, турбазы…Ну, в общем, что-то такое студенческое… А?

Никита скривился: Мила с ходу наступила на больную мозоль, и неприязненно ответил:

— Думаешь, от бедности что ли? Просто так исторически сложилось. Я, к твоему сведению, к этой массе не отношусь. Я вообще ни к кому не отношусь. Я сам по себе… научный сотрудник.

— А как называется твоя должность? — Мила казалось, не заметила его обиды.

— Я работаю крупным специалистом.

— Насколько крупным?

— Метр девяносто! — Выпитые пол-литра пива прибавили Никите нахальства.

— Да, это я как раз вижу, — Мила смерила его взглядом, — Слушай, а ты вредный!

— А ты хитрая! Только вопросы и задаешь! Я про тебя и вовсе ничего не знаю.

Мила затушила в пепельнице сигаретку и закрутила головой. Поняв ее намерение, Никита молча махнул рукой в направлении пиццерии. Проследил взглядом за ее стройной фигуркой, лавирующей между столиками. Подскочила официантка, принесла сырные палочки, про которые он уже забыл. Никита рассеянно поблагодарил ее и заказал еще пива. Попробовал палочку, ткнув ее перед этим в маленькое пятно кетчупа на картонной тарелочке. Оказалась страшно острой на вкус. Суть происходящего, пока не очень укладывалась в Никитиной голове. Он не мог представить, для чего он понадобился этой самоуверенной красотке, птице явно другого полета. Может, пресыщенной жизнью «вдове миллионера» на досуге захотелось поразвлечься? Мысль была довольно глупой, отдавала дешевым сериалом. Никита решил плюнуть и просто ждать — что последует дальше.

Начинало потихоньку темнеть, жара спадала, посетителей в кафе поубавилось, стало заметно тише. Вернулась Мила. Она задумчиво улыбалась чему-то. Глядя на ее гибкую талию, Никита вдруг подумал, что плевать ему на все свои подозрения, на последнюю пятисотку, да вообще на все — лишь бы не развернулась, лишь бы не ушла. Мила села на свой стул, сверкнула загадочно глазами и как-то медленно, с оттяжкой сказала:

— Слушай, Никиток… Вот, смотри: сидишь ты тут передо мной, парень действительно видный, лицо открытое, приятное, не глупый вроде, не зануда… С таким счастьем, и на свободе?

«Откуда…?» — мелькнуло, было в голове у Никиты, но по телу уже расползалось приятное тепло — то ли от выпитого, то ли от неожиданно лестной оценки этой райской пташки:

— Ну, начнем с того, что я был женат, и довольно долго. Год с небольшим, как разбежались.

— Семейный кораблик разбился о рифы быта? — ласково протянула Мила, и Никита, сам того не желая, и удивляясь своей откровенности, ответил:

— Понимаешь, мы поженились на последнем курсе универа… Знаешь, как это бывает? Неопытные девушки, неопытные мальчики… Как говорится — не нагулялись, ни я, ни она. Глупо конечно. Подумаешь, что я жалуюсь… Не любил я ее особо никогда.

— Понятно. После того, что произошло между вами, ты был обязан на ней жениться.

— Вот к чему эта ирония? А ты сама-то, была замужем? Такая красивая девушка должна пользоваться повышенным вниманием со стороны… э-э…

— Я выбираю свободу! — оборвала его Мила с непонятной ухмылкой. Она отодвинулась от него, закинула ногу на ногу и как-то не сразу поправила слишком высоко задравшуюся юбочку.

Далее беседа снова соскользнула на его работу. Сам себя, не понимая, зачем он это делает, Никита увлеченно стал рассказывать, что занимается получением и хранением водорода, что водородная энергетика — это перспектива человечества, и при нынешних высоких ценах на нефть в нее будут вкладываться большие средства… но пока, к сожалению, не вкладываются, по крайней мере, в России. Потом он перешел к отношениям в своей лаборатории, сказал, что денег сейчас нет совсем, и он несколько раз сорился из-за этого со своим начальником… Тот все завтраками кормит… все обещает… а уходить Никите пока некуда, и темы жалко — он ей занимается уже семь лет, студентом еще начал. И вообще в институте, хорошо живут только те, кому удалось получить какие-нибудь договора или гранты от американцев или европейцев… И что его институт еще считается, ничего, и еще один считается ничего, а остальные в полной заднице и живут за счет жалких подачек из бюджета, да за счет сдачи своих площадей в аренду… Что молодые, у кого хоть какое-то мясо в голове есть, ищут работу за границей, пристраиваются там, в аспирантуры или постдоками и хрен их потом назад увидишь. И вообще, кому такая наука нужна, если университет клепает кадры для запада и для бизнеса, а в науку идут одни некрасивые девки, которым не удалось выйти замуж, да полные придурки, которые к бизнесу не способны. Да собственно и сам он к бизнесу не способен, поэтому видимо тоже придурок и неудачник…

Рассказывая все это, Никита понимал, что женщинам это вряд ли может быть интересно. Что рядом с ним сидит красивая девушка, изящно откинув руку с дымящейся сигаретой в тонких пальчиках, а другой рукой постукивающей дорогой зажигалкой по столу. И эту красотку не могут, не должны волновать проблемы науки. И лично его, Никиты, проблемы, ее волновать тоже не должны. И вряд ли, от этих откровений, он вырастет в ее глазах… скорее наоборот.

Мила, тем не менее, слушала внимательно, кивая головой и иногда вставляя реплики показывающие, что она следит за ходом его мысли. Совсем стемнело. Возле стойки бара зажегся свет. За разговором, у разволновавшегося Никиты опять кончилось пиво, и он уже хотел идти за новой порцией, но Мила остановила его, положив свою ладонь на его запястье.

— Я поделюсь — сказала она с улыбкой, и перелила ему большую часть пива из своего почти не тронутого бокала.

— А ты, что пива не хочешь больше? — растерянно спросил Никита, которого это прикосновение пригвоздило к месту.