Игорь Байкалов - Тень Луны

Лопасти садящегося вертолёта будоражили мёрзлый воздух, поднимая снежную пыль с парковки. Евгений Николаевич посмотрел в иллюминатор и видел встречающих. Вертолёт опускался, новые порывы ветра заставляли людей на площадке закрывать ладонями лица.

Несильный толчок оповестил о том, что посадка совершена и пора уже на выход. Ромин взглянул на Анатолия Григорьевича Греченко, который был практически на голову выше его, хотя генерал считался не маленького роста, и направился к выходу. Главный аналитик Особого Отдела, молча, последовал за ним.

Лопасти вертолёта ещё не успели остановиться, шапку сдувало, пришлось её придерживать.

— Генерал Ромин, рад вас приветствовать,— произнёс один из встречающих. Говорил он негромко (двигатели работали относительно тихо), но чётко.

— Вы полковник Ищенко?

— Да, генерал. Ваши специалисты уже прибыли и занимаются изучением аномалий,— опережая вопрос, сказал командующий базой. Они направились в сторону здания Исследовательского Центра.

— Аномалии?

— Да, были замечены… некоторые отклонения в работе скан-средств.

— Толя, к тебе приходили такие данные?

— Нет,— ответил Греченко. Ромин вопросительно посмотрел на Ищенко:

— Мы сообщили об этом два часа назад,— ответил тот.

Евгений Николаевич не видел смысла в сокрытии информации. Безусловно, она была важна, но что изменилось бы, если он узнал не сейчас, а пару часов назад? Может, кто-то перехватывал сообщения, ведь снимки посылались не по инфо-связи? Ромин взглянул на Греченко: на лице аналитика отразились те же мысли.

Тем временем они уже достигли входа в ПИЦ. Свет внутри отсутствовал, но день оказался ясным: солнце более-менее освещало помещения. Генерал на секунду остановился, оглядывая разрушения. Бесспорно, престижу России был нанесён колоссальный удар, но именно в этот момент его волновала судьба пятерых агентов, которые были внедрены в коллектив Исследовательской Базы три дня назад. Самое печальное, что он даже не имел права открыто спросить об этом. Дела ОМБ всегда должны оставаться внутренними делами, хотя к ним нередко примешивается политическая окраска, как сейчас. Несмотря на то, что «Безопасность» была создана в 2097 году, то есть семнадцать лет назад, до сих пор Россия и Запад скрыто соревнуется за право быть ведущей силой в Федерации Северных Государств. Наверное, из-за этого Федерация до сих пор не стала объединительной силой человечества, какой была задумана, но это уже частности.

Ромин опустил взгляд, затем посмотрел на Ищенко и спросил, переступив порог полуразрушенного здания:

— Мне доложили, что уцелели пятеро охранников. Сколько они работают в ПИЦе?

— Около года.

«Значит не мои ребята. Плохо»,— оценил Ромин.

— Где они?

— В казармах. Их сейчас опрашивают, но они говорят, что ничего не помнят.

Евгений Николаевич остановился:

— Как не помнят?!

— Они утверждают, что вчера легли спать в казарме, а проснулись сегодня в камере на пятнадцатом уровне, когда их нашёл спецназ. Камера оказалась закрытой снаружи.

— Оружие при них?

— Нет, но они были одеты в форму. Следы пороха на одежде есть.

— То есть они участвовали в сражении,— предположил генерал.

— С высокой долей вероятности.

— Им что? Стёрли память?

— Не могу знать.

Ромин внимательно посмотрел в глаза Ищенко. Тот, безусловно, был немного не в себе, что выдавали нервозность и излишне официальный тон, но Евгений Николаевич знал причину. В глазах полковника он был человеком сверху. Ищенко побаивался его, зная, что такие просчёты, как нападение на ПИЦ, не прощают, и не важно, что его прямой вины в этом нет: нападающие оказались умнее техники, смогли обмануть её каким-то загадочным образом. Полковник уже чувствовал, как три звёздочки опадают с погон.

— Где сейчас Павел Корышев?

— На двенадцатом уровне, у Центра Связи.

— О каких аномалиях вы говорили?— спросил Ромин.

— Вы можете спуститься, тогда всё увидите сами. Я не специалист в физике и не могу объяснить всего. Сиинов объяснит лучше.

— Так и сделаем. Как туда попасть?— он мельком глянул на кабину лифта с приоткрытыми створками, на одной из них красовалась тройка отметин от пуль, которые образовывали правильный треугольник, и ответил сам: «Пожалуй, только пешком, электричества нет».

— Это на одиннадцатом уровне. Я вас провожу, но только до поста, мне дальше нельзя…

Спускаться действительно пришлось пешком. Генератор оказался повреждён, и его до сих пор не восстановили. Вместо него энергия подавалась от полевого аккумулятора, который был доставлен полтора часа назад вместе со специалистами из «Безопасности» во главе с Павлом Корышевым. Они провели светокабель по всему пути, и теперь светящаяся верёвка освещала лестницу и этажи подземной части комплекса ненавязчивым пепельным светом.

Лестница была неширока, но здесь практически не ходили. Ниже десятого уровня не пускали даже солдат, но, безусловно, для генерала ОМБ и Главного Аналитика Особого Отдела выставленный пост не являлся преградой, поскольку здесь работали сотрудники местного отделения ОМБ. Ромин и Греченко лишь показали удостоверения. Ищенко остался за кордоном и, как показалось, вздохнул с облегчением.

— Где я вас смогу найти?— спросил Ромин, полковник насторожился.

— Я сейчас хочу направиться в казармы, лично поговорить с учёными и охранниками. Я буду там.

— Хорошо.

Евгений Николаевич и Греченко стали спускаться дальше, на одиннадцатый уровень.

— Что ты думаешь об Ищенко?

— Об Ищенко…— задумчиво произнёс Анатолий Григорьевич.— Он чувствует себя виноватым и загнанным в угол, но думаю, он надёжный человек. Действует разумно. Типичный украинец, судя по акценту и фамилии. Скорее всего, из Донецка или области…

— Ой, не надо подробностей,— остановил его Ромин, чувствуя, что ещё немного, и Греченко вычислит и улицу, и дом по дисперсии света в радужной оболочке глаза.

— Думаете снять его?

— Не я принимаю такие решения,— напомнил Ромин.— Пускай решают другие. У нас свои проблемы.

Они уже достигли уровня лаборатории. Вдоль правой стены лежал светокабель, освещающий коридор. Люди в форме ОМБ собирали улики: гильзы с пола, сплющенные пули выковыривались из стен. И самое невероятное: то, что не было ни одного следа крови!

Вдалеке промелькнул какой-то человек, одетый в белый халат, скорее всего, кто-то из учёных. Ромин и Греченко направились за ним, но окликать не стали.

Завернув вправо, они чуть не столкнулись нос к носу с приземистым человеком лет пятидесяти. Одет он тоже был в белый халат, и Евгений Николаевич подумал, что, вероятно, это тот самый, который промелькнул несколько секунд назад. Маленькие глаза бегали, словно теннисные мячики по полю, и, казалось, ни на чём не фокусировались. Скорее почувствовав чем, увидев перед собой преграду, человек остановился и надел большие очки, что и вовсе казалось анахронизмом.