Аристарх Нилин - Пандемия

— Тридцать второй, — произнес охранник.

Николай с ужасом стал понимать, что происходящее не просто реальность, а кошмар, который имеет место быть именно с ним.

— Нет, это невозможно, в нашей стране, в наше время, бред какой-то. Это просто извращенцы какие-то решили напугать нас и устроили здесь какой-то садомазохисткий спектакль. А потом им это надоест, и они выкинут его где-нибудь на пустом шоссе и этим все закончится. В этот момент, все было действительно закончено и врач, собрав взятые анализы, подошел к нему.

— Ну, как, тридцать восьмой, очухался, или еще не пришел в себя?

— Пока нет, — соврал Николай.

— Ничего, завтра придешь в норму, начнем и у тебя брать анализы, а пока пей воду и очищай организм от той гадости, которую ты на свободе наглотался.

— А что потом?

— А потом, как и все они. Почки, селезенка, все что закажут.

— Не понял? — заикаясь, произнес Николай.

— А чего тут понимать. Бизнес, брат, обычный бизнес. Лично против тебя, у меня ничего нет. Тебе просто не повезло. Зато не умрешь, от какой-нибудь язвы или под машиной. А то чего доброго террористы в метро бомбу бросят, и останешься инвалидом без ноги и будешь остаток дней милостыню просить и в собесе субсидии клянчить. А здесь людям послужишь. Понимаешь, философия какая. Ты принесешь конкретную пользу людям. Человеку пересадят твою, пока еще здоровую почку, и он будет жить. Богатый дяденька, сможет заработать еще деньжат, дать образования своим детишкам и быть нужным и полезным обществу.

Охранники впервые за все время заржали от услышанного, и один из них, произнес:

— Ладно, Спиноза, кончай демагогию разводить, пошли.

— Все отбой, детки, до завтра, ведите себя хорошо, — произнес врач и, поправив очки, которые сползли у него на нос, вышел в открывшуюся дверь. Лязгнул запор и лампочка на потолке, стала затухать, но не до конца, слабое подобие света, бросало на стены причудливые тени от каждого из сидящих в комнате людей.

Николай зажмурил глаза и подумал:

— Сон, чудовищно страшный и до безобразия правдоподобный сон. Скорее бы проснуться и оказаться дома в теплой мягкой постели. И чтобы вкусно пахло из кухни материными пирогами с капустой и яблоками.

—----

Марина Владимировна посмотрела на часы. Время приближалось к полудню. Телефон сына по-прежнему не отвечал. Она еще утром предупредила на работе, что не придет по семейным обстоятельствам и, собравшись, отправилась снова в милицию.

В приемной сидел все тот же капитан, что и утром. Она подошла к нему и, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя в ней все кричало и ныло от боли и страха, произнесла:

— Извините, я снова к вам.

— Дежурный, капитан Сломин слушает, — он кисло посмотрел в её сторону и добавил, — Видно, пришли извиняться, что все нормально и сын дрыхнет, и вы счастливы, а мне можно закрыть дело?

— Нет, дело закрывать не надо. Я обзвонила всех Колиных друзей. Его ни у кого из них не было. Единственный, кто его видел вчера вечером, был друг Игорь. По его словам, они должны были встретиться через час возле железнодорожной насыпи. Там такая, знаете, лесополоса меду гаражами и железной дорогой. Однако, когда он туда пришел, Николая не было, а телефон его не отвечал. Это наводит на мысль, что с ним могло произойти что-то страшное, — тут она не выдержала, и слезы потекли ручьем из её глаз, — Да имейте же совесть, ведь у вас у самого трое детей, а у меня он один, понимаете, один единственный. Ему всего-то семнадцать. В прошлом году девятый закончил и в этот, как его, колледж пошел. Он и курить-то по настоящему не курит, так для бравады балуется перед девчонками. А то, что поругались с ним, так это все ерунда. Я сердцем чувствую, что случилось что-то…

Все это она высказала одним махом, и капитан, до этого весьма спокойный, нахмурил брови и, сняв фуражку, провел рукой по волосам, после чего произнес:

— Я понимаю вас, но надо, чтобы прошли хотя бы сутки, чтобы начать действовать. Как я могу дать команду, если он вдруг вот сейчас уже, пока мы тут с вами разговариваем, не сидит дома и не смотрит телек, в ожидании взбучки от вас?

— А если время упустим? Вы же сами сказали, что, вовремя начав, можно и грабителей и насильников найти?

— Так то насильники. А вашего сына, что изнасиловали что ли? Ладно, дочь была бы, а то парень, ему через год в армию по годам, а вы все его за дите малое держите. Может он, где с девчонкой какой, азы, так сказать мужской жизни познает, а вы тут демагогию разводите, украли, зарезали.

— Вы знаете, сколько людей вот так пропадает бесследно и что, ничего, не могут найти, а почему, потому что поздно стали искать.

— Да если вам рассказать, вы сами не поверите. Добрая половина из пропавших, по стране мотается, бомжует, а с виду, приличные люди. Часть народа, просто с больной психикой. А сколько бежит из дома от жизни в кавычках, с любимыми предками, которые или пьют, или мордуют, так, что жизнь не в радость. Вот что я вам скажу. Идите-ка домой, и если завтра не объявится, даю вам слово, заведем дело, и примем все меры к розыску. Вам ясно?

— Да.

— Вот и отлична, голубушка.

Марина Владимировна повернулась и на одеревеневших, как ей показалось, ногах, пошла к выходу. Уже дойдя до самой двери, где стоял постовой, она неожиданно повернулась и опрометью бросилась обратно. Прижавшись лицом к стеклу, она чуть ли не влезла головой в овальное отверстие и плача, умоляюще произнесла:

— Товарищ капитан, может в порядке исключения, пошлете какого-нибудь сотрудника, и он посмотрит место, где они обычно собираются, и переговорит с Игорем, который его видел последним? Вдруг, хоть какую ниточку отыщет. Пожалуйста, — и она посмотрела на капитана глазами, что он дрогнул и тихо произнес:

— Ладно, чувствую, вы не отстанете, посидите в коридоре, сейчас что-нибудь придумаю.

Она отошла от окна и села на лавочку, стоящую у стены. Через парадную дверь входили и выходили люди. Милиционеры и просто граждане, которые пришли сюда по своим делам, кто паспорт получать или оформлять прописку, да мало ли кто и зачем приходит в милицию, и только она одна была в этом коридоре с настоящей бедой, и потому ей казалось, что весь мир должен замкнуться на ней и её проблеме. Её ничего не интересовало сейчас, кроме одного, где её сын, как он там, жив ли?

— Гражданочка, — услышала она чей-то голос. Она повернула голову. Рядом стоял совсем молоденький лейтенант и, взяв под козырек, представился:

— Лебедев Павел Юрьевич, инспектор райотдела милиции. Мне поручено побеседовать с вами и оказать посильную помощь в розыске вашего сына.