Дмитрий Баюшев - Клиника Сперанского

   Именно сюда прямиком из Ахун прибыл Андрей Новиков.

   Добыча показалась Кислову весьма значительной, редко кому выпадает такая удача. Если еще удастся расшифровать этот кроссворд, много чего прояснится. По крайней мере, будет понятно, зачем Фадееву понадобилось убрать Андрея. Ну и, чем черт не шутит, может это окажется звеном той же цепи, которая тянулась к Лопатину. Интуицией он чувствовал, что да - так оно и есть, а вот доказательств кроме признаний пьяного Кухарова, увы, не было.

   У Кислова в Нижнем Новгороде был знакомый дешифровальщик, служивший в органах, но при этом не фискал, а напротив - порядочный надежный парень. Разумеется, работал он не безвозмездно.

   Ему-то, убрав из текста рукописные вставки, Кислов и перебросил по электронной почте фадеевский манускрипт. Вечером пришел ответ, но перед этим по местным новостям они увидели сюжет Виктора Вавилова о покушении на бизнесмена и известного мецената Василия Гордеевича Фадеева. Был показан подкоп во владения мецената, затем в кадре появился слоноподобный охранник, который, выпучив от усердия зенки, коряво объяснил, что сперва его вырубили сзади, а потом, очухавшись, он услышал в доме шум, открыл, значит, ключом дверь, а тут этот - прямо на него. Вот он и выстрелил. Камера переместилась на злодея, застывшего на мраморном полу. В дом журналистов не пустили, но им это было и не надо. Труп лежал в метре от дверей, ногами к выходу, лицо запрокинуто, виден был только заострившийся нос. Одет злодей был как бомж, ботинки стоптаны, под головой просматривалась лужица крови - от удара об пол, камера зафиксировалась на ней, пошел наезд, лужица превратилась в лужу, и голос опытного Вавилова сказал: "Как же он в дом-то пробрался? Может, лучше было бы его задержать, вызвать милицию?" "Вот этим-то милиция и займется, - ответил Фадеев, который, оказывается, всё это время был рядом. - И как в дом пробрался, и чем охранника ударил, да так, что тот потерял сознание. А ведь я запросто мог оказаться на его месте. Надо еще осмотреть жилище на предмет закладки, то есть бомбы".

   - Что скис? - спросил Игорь, посмотрев на помрачневшего Андрея.

   - В голову не могло прийти, что он пойдет за мной, - ответил Новиков. - Выходит, это я его в доме закрыл.

   - Но ты бы, наверное, услышал, - предположил Кислов.

   - Другого бы услышал, - сказал Новиков. - А этого партизана проворонил. Это Гоша - ахунский чудик.

   - Ладно, старик, не расстраивайся, - произнес Кислов. - Похоже, это судьба. Ну какой из него насильник? Тоже мне диверсанта нашли. Думаешь, зачем Вавилова пригласили? Раскрутить момент - мол на благодетеля произведено покушение. Им, благодетелям, лишняя шумиха только на руку. Но, заметь, в дом не пустили. Много там излишеств капитализма?

   - Ох, много, - ответил Новиков.

   - Сейчас каждая шишка на ровном месте норовит в историю вляпаться - лишь бы по ящику показали, - сказал Кислов. - Ну уж а если дело касается покушения, так даже заплатить готовы. Типа: ну убейте меня, пожалуйста, только не до смерти.

   После этого он вынул из холодильника пару бутылок баварского пива, сваренного в славной Казани, разогрел в микроволновке беляши, сработанные местной фабрикой-кухней, и они понемногу, кусочек за кусочком, глоточек за глоточком, отвлеклись от грустного. Между прочим, и пиво оказалось неплохим, и в беляшах, похоже, было мясо.

   В восемь вечера, когда они уже одурели от шахмат, пришел ответ из Нижнего, что существующими программами расшифровать текст невозможно. Скорее всего, намеренно внесена ошибка, да не простая, а многоступенчатая.

   Друзья переглянулись.

   - Компьютера в кабинете не было? - спросил Кислов. - Или ноутбука?

   - Ничего похожего, - ответил Новиков. - Кроме телефона никакой техники.

   - Но он же эту галиматью прочитал, - сказал Кислов. - Значит, возит с собой ноутбук. Вот бы где покопаться.

   Новиков подошел к распахнутому настежь окну. На улице благодать, теплынь, малышня разгуливает в одних трусишках, в беседке голые по пояс мужики, смачно впечатывая в облупленный стол костяшки, режутся в козла. Говорок у них при этом сочный, юморной, с матерком. Как правильно: юморной матерок или матерный юморок? Козел и вот этот самый юморок плавно перетекли из советского времени в новый не пойми какой режим, когда всё можно, но ничего нельзя, потому что денег нету. Они, костяшки, и этот режим переживут, только этих мужиков уже не будет, будут другие.

   - Жаль, - сказал Новиков. - Ну, я пошел.

   - Поаккуратнее, - предупредил Кислов. - Ты на крючке.

   - Ты, скорее всего, тоже, - ответил Новиков.

   - Возможно, - согласился Кислов, закрывая окно. - Нужно быть ослом, чтобы не увидеть, к кому ты, старикан, шастаешь. Тем более что сейчас мы выйдем вместе...

   Когда Новиков входил в свой подъезд, с двух сторон подскочили два спортивных парня, схватили за руки, и тут же из подъезда вышел долговязый Васька Новоселов - зам.Загрицына.

   - Тихо, тихо, Андрюха, - сказал Новоселов. - У меня ордер, так что лучше не рыпайся.

   Новиков и не думал рыпаться, кто же рыпается, когда ордер, просто с тоской подумал об ужине. Обед был так себе, с беляшиками, а мама сегодня должна была натушить мяса с черносливом и нажарить картошечки с грибами. Как раз поспели малосольные огурчики - и всё коту под хвост...

   Впервые в жизни Андрей ехал в наручниках на заднем сидении, стиснутый мускулистыми ребятками, которых видел впервые в жизни. Спросил, не удержавшись:

   - Откуда будете такие крутые?

   Парни, перемигнувшись, хохотнули, а Новоселов с готовностью, он вообще был душевный такой, словоохотливый мужик, ответил:

   - Так, чай, с Лубянки, Андрюха. Видишь, какая тебе честь...

   Открывший дверь дежурный офицер вздернул брови, увидев, что Новиков в браслетах, но тут же отвел глаза - не моё, мол, дело. Значит, ничего не знал.

   Поднялись на второй этаж.

   В управлении было пусто, сумеречно, только, как витраж, горело окно в конце коридора, ничего не освещая. Уныло как-то было, непривычно.

   Что любопытно, Новикова провели в кабинет Новоселова, а не в "пытошную", как называли комнату дознаний, оборудованную способной развязать любой язык техникой, из которой самым безобидным был полиграф. Это уже оставляло какие-то надежды. Но зачем тогда кандалы? На публику? Устрашить?

   Сев на неудобный стул напротив стола Новоселова и щурясь от бьющей в глаза лампы (вот фашисты проклятые), Новиков сказал:

   - Сняли бы, что ли, браслеты-то. Небось, не сбегу.

   - Авось да небось, - фыркнул один из парней, второй хихикнул.

   Смешливые такие пацаны попались, тупые, как пни. Сидели рядышком на диване и скалили зубы. По?лно, да чекисты ли это? Надо было дураку сразу же, у подъезда, потребовать ордер.