Юлия Зябрева - Дело Ромео и Джульетты

Марченко показала громко хлопнувшей двери кулак.

Подумала-подумала и резко оттопырила средний палец.

Один за другим подтягивались завсегдатаи «Гнезда».

Скрипка, побродив по пустому бару, выбрал себе столик, показавшийся наиболее соответствующим его «игре в боевик», но, когда собралась весёлая компания, а DJ Mafia пришёл на смену Дане, Серёжа внезапно проникся ритмами. Конечно, два трёхсотграммовых «Гнезда глухаря» внесли свою лепту в это «проникновение». Но! В своё время Скрипка занимался в хип-хоп-студии «RеакциЯ», и сам Владимир Студеновский прочил ему замечательное будущее в хореографии…

Ради танца Сергей даже расстался с пиджаком, небрежно бросив его на барную стойку:

— Эй, приятель! Посторожи, я, кажется, надолго!

Поначалу компания танцующих не поняла, что происходит. А Серёжа порхал над полом, застывал на мгновение в сложных позах, переплетал особым образом руки и ноги, чтобы одним движением раскрутиться в почти балетном фуэте…

Правду говорят, что мастерство не пропьёшь, даже если будешь стараться, а ведь Скрипка ещё и не начинал! Под конец первой композиции у него нарисовался вполне конкретный противник с не менее конкретной мускулатурой.

— Ты! — пихнул он Серёжу сразу в оба плеча. — Ты кто такой?

— Я — твой смертный приговор в мире танца! — храбро ответил Скрипка, сжимая кулаки.

Хотя нет, наверное, это отвечали «глухариные гнёзда», сам Скрипка до такой мудреной фразы не додумался бы…

— Бугай, бугай!

Серёжа перевёл взгляд туда, откуда доносился божественно прекрасный голос, и по телу прокатилась волна жара, а музыка стихла, сменившись соловьиными трелями.

Кулаки сами собой разжались, на лице расцвела улыбка. Да, вот примерно с такой он ходил ночью по городу, «слушая» дома. Он предвидел эту встречу!

Похоже, на «бугая» этот сладкий голос действовал так же, как и на Скрипку.

— Бугай! — нет, это всё же имя собственное, кличка, а не ласковое такое оскорбление. — Бугай, это же тот парень, ну, помнишь, человек-рентген, ну, из того телешоу! Не помнишь, нет? А я вот помню!

Прекрасная девушка повернулась к Сергею, и он понял, что пропал, окончательно и бесповоротно.

Музыка, наверно, продолжала звучать, и цветные прожекторы по-прежнему бесцельно метались по залу, пятная всё вокруг красным, зелёным, синим… но даже в их неверном свете было отчётливо видно, какая же она красивая, эта сладкоголосая, светловолосая, стильная, сильная… эпитеты на букву «с» кончились, и Скрипка решил дальше просто любоваться ею. Впитывать взглядом.

Длинноногая фея что-то щебетала на ушко Бугаю, и Сергея постепенно охватывала ревность. Как же так! Он ещё толком даже не успел влюбиться, а его возлюбленная, оказывается, уже чья-то возлюбленная! «Гнёзда глухаря» изнутри слегка приглушили его способности не только к предвидению, но и к здравомыслию. Эх, надо было пить виски, как обычно… Каким-то чудом он всё же сумел удержаться на грани и не полезть выяснять отношения с Бугаем.

Да, музыка звучала. Теперь Скрипка снова её слышал. Он понуро побрёл сначала к барной стройке, забирать пиджак («Блин, парень, ты крут, ну реально крут!» — восхищённо частил бармен), а потом за свой столик. Посмотрев на часы, с удивлением понял, что вечер всё ещё в самом-самом начале, а значит… да, значит, надо выпить ещё бокальчик «Гнезда» и двигать в направлении гостиницы.

Нет, надо подстегнуть метаболизм, протрезветь и ещё раз, уже трезвым взглядом посмотреть на прелестную фею. Решить, действительно ли она так хороша, или это всё действие спиртного. Определиться, а стоит ли продолжать…

— Ой, а вы дадите мне автограф? — ангельский голос вновь приглушил музыку, и Скрипка медленно поднял взгляд от пустого бокала.

Действительно, фея. Невысокая, тоненькая, хрупкая, того и гляди, развернёт радужные крылышки и упорхнёт. Что, интересно, её связывает с этим… вот ведь кличка верно пристала! С этим Бугаем…

— Да, конечно, — медленно выговорил Сергей и зашарил по карманам в поисках ручки.

— А у меня уже всё готово!

Девушка изящно присела на краешек стула рядом со Скрипкой и протянула ему аккуратный блокнотик с пристёгнутой к нему на цепочку крохотной ручкой.

Сергей улыбнулся:

— И как же зовут прелестную фею, для которой я сейчас оставлю лучшие пожелания?

В сумраке сложно было за это поручиться, но, кажется, девушка покраснела:

— Лиза…

— Лиза, какое милое имя! Елизавета! Поистине царское имя! О, простите меня, если буду говорить глупости, но я в вашем присутствии чувствую себя таким… счастливым… но вы, наверное, не первый раз уже видите, как от одного вашего взгляда, от одного звука вашего голоса мужчины стремительно теряют голову!..

Лиза трепетала длиннющими ресницами, перебирала стройными ножками и улыбалась так очаровательно, что Сергей напрочь забыл о том, что собирался трезветь. И куда там! Аромат, исходящий от новой знакомой, пьянил сильнее «Гнезда глухаря»! Её голос переворачивал представления о реальности с ног на голову!

Скрипка говорил, говорил, говорил… а она слушала. Гладила его руку. Перебирала его пальцы, гладила их, пробуждая что-то древнее, звериное, сладкое, отчаянное…

— …да, я живу в Москве. Вы знаете, я работаю в одной… компании, нет, это не фирма, я не занимаюсь бизнесом, я помогаю в расследовании преступлений… нет, нет, это же не смешно!

Цвет Лизиных глаз менялся: карий в красном луче, синий в синем.

— …да, и старых тоже, вы не поверите, но я здесь, чтобы помочь разобраться, кто убил Ромео и Джульетту… о, вы так изумительно смеётесь, словно осыпаете всё вокруг серебряными бубенцами… нет-нет, Ромео и Джульетта у Шекспира сами себя убивали, но у вас здесь Дима и Ольга, они же, сдаётся мне, были убиты кем-то третьим… да, я надеюсь, что смогу разобраться… нет, я пока ещё не знаю, я же не был даже на месте преступления, а так — я «читаю» предметы… Вот этот стул, вы не сидели на нём до этого ни единого разу!.. Вечером? Сегодня вечером? Что вы! Нет, конечно, я свободен, я с радостью, я… да-да-да, конечно, конечно…

Елена аккуратно скрутила в большой рулон все подушки, одеяла и покрывала на кровати и улеглась после душа, закинув ноги на этот рулон.

Какое блаженство.

Прохладная вода смыла липкие взгляды местных… нет, не хотелось называть их коллегами, ни мысленно, ни вслух. В отношении Лены они все как на подбор продемонстрировали, пожалуй, самую худшую черту, какой только может быть наделён мужчина: уверенность в собственной неотразимости.