Корт XXIII - Леонид Иванович Моргун
— Драка в кафетерии «Заяц и Волк», ярус 8,65…
— Туда, — коротко бросил инспектор.
Они поспорили из-за девчонки. Какой-то замухрышки с невинным взглядом из-под белобрысой челки. Наверное, вчера она ходила на танцы с одним. Сегодня пошла с другим. Видно, они после кино зашли в кафе, где вчерашний воздыхатель вызвал ее друга на задушевную беседу. Тому, наверное, было лень выходить, и он просто плеснул в лицо сопернику кофе. В кафе находились знакомые и того, и другого. В результате выяснения отношений выбито три зуба, рассечена бровь, проломлен череп. Сейчас девчонку крепко обхватил верзила с «конским хвостом» на затылке. На руке его болтался кожаный чулок, набитый песком.
При виде инспектора все бросились к дверям.
— Стоять! — заорал он, выдернув из кобуры «пугалку».
Низкий густой рев, переходящий в инфразвук, наполнил помещение и отбросил всех к противоположной стене.
— Хорош тебе, дяинька! — захныкал кто-то. — Брось пугать-то!
— Разрешите нам идти, — загомонили другие, — мы ведь не дрались!..
— Всем стоять на местах, — повторил инспектор. — Вам тоже, девушка.
Первопричина инцидента взглянула на него, как на говорящего орангутанга, и решительно освободилась из рук верзилы.
— Вы — мне? — спросила она с видом безграничного удивления.
— Да, вам, вернитесь на место.
— И не подумаю, — сказала она, твердо и прямо глядя ему в глаза.
— А я говорю…
— А я говорю — немедленно отойдите от двери, — взгляд ее был полон удивительной силы и достоинства.
«Ай да замухрышка», — подумал Гурилин. Гнев сделал ее поразительно красивой. От такой не мудрено было потерять голову и броситься в драку.
Он, наверное, отступил бы, если бы мимо его уха не просвистел чулок. Гурилин поймал на блок бросившегося на него верзилу, и тот осел, сдавленно хрипя. Публика бросилась к выходу — в темные недра подоспевшей кареты скорой помощи. Она доставит пострадавших в больницу, прочих для разбирательства во Дворец Правосудия, или в Бюро конфликтов, или на заседания подкомиссии…
— Ты-то сам не пострадал, Вик? — спросила Нелли, дежурная по корпусу.
— Цел как огурчик, — бросил он. — Разве что малость надкусанный.
Она засмеялась.
— Кто тебя куснет — зубы обломает. Вчера видела тебя по телеку — Шерлок Холмс, да и только.
— Ему было труднее, — сказал он, садясь в машину.
— Если устанешь — переходи в нашу контору. Отдохнешь. Сплошное ничегонеделание.
— Договорились, — усмехнулся он. И резко обернулся, услышав тревожный писк зуммера.
— Ограбление и ранение в квартале 154/17, ярус 11, коридор 10. Применено холодное оружие, — сообщил кибер.
— Живо туда!
Глава четвертая
ДЕНЬ И НОЧЬ
Сандра пришла поздним вечером, когда он сидел за столом и ужинал в одиночестве. Не говоря ни слова, она прошла в комнату.
— Кушать будешь? — спросил Андрон.
Не отвечая, она включила телевизор. Квартира наполнилась громыханием духового оркестра.
— Сделай тише! — крикнул он. Еще с минуту после этого он ковырял вилкой в холодной вермишели, силясь подавить в себе раздражение. Музыка не утихала.
В гневе швырнув тарелки в мойку, он направился в единственную комнату их квартиры, служившую и гостиной, и спальней, и кабинетом, но никогда — детской. В ней горел большой, во все стены экран, по которому со всех сторон в комнату сходились два батальона тамбурмажореток. Они лихо выстукивали каблуками, вертели жезлами, наяривали марши. Сандра сидела в центре комнаты, глядя в одну точку. Андрон сверкнул взглядом в сторону пульта. Звук пропал. По экрану пошла крупная рябь.
— Не забывай, что в этом доме ты живешь не одна! — крикнул он. — У меня на эту квартиру такие же права, как и у тебя, и я хочу хоть по вечерам иметь возможность спокойно отдохнуть!..
Она не отвечала. Подойдя, Андрон взглянул в ее лицо, и сердце его томительно сжалось. По щекам Сандры градом текли слезы.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
Еле заметное движение головой, которое можно истолковать как угодно.
— Ты чем-то расстроена? — Он погладил ей волосы.
Не ответив, она зарылась лицом в его рубашку и зарыдала.
— Я не могу так больше!.. — шептала она сквозь слезы. — Не могу! Я не выдержу, я сойду с ума! Ведь это же пытка, пытка! За что ты меня так ненавидишь?
— Почему ты так думаешь?
— Ненавидишь, ненавидишь, я знаю. Я тебе давно осточертела, ты был бы рад от меня избавиться, но куда мне уйти, куда?!
— Не говори глупости, — убеждал он ее, — я ведь тебя не гоню! Скорее ты меня прогонишь…
Они разошлись семь лет тому назад. Но разъехаться не смогли. Он только получил назначение на новую должность, она обнаружила в себе призвание к журналистике. Эта квартира была выделена лишь на их семью, однако разведенные супруги были бы обречены жить в многоместных общежитиях, и потому, рассудив здраво, оба пришли к выводу о необходимости терпеть присутствие друг друга до лучших времен. Но времена эти все не наступали. И они уже свыклись с этой непонятной совместной жизнью людей одновременно близких и далеких, родных и чужих, иногда врагов, но порой и любовников. Андрон был слишком занят работой, слишком поглощен водоворотом текущих дел, чтобы пытаться хоть как-то изменить это положение. Сандра же страдала от этой двойственности, иногда молча, иногда, как сейчас, разражаясь истерикой.
— Я дрянь, я подлая дрянь! — стонала она. — Ты должен меня ненавидеть!..
— Все это глупости, — тихо отвечал он. — Это у тебя просто нервы. И у меня нервы. А я так вообще скоро психом стану на этой дурной работе.
— А я на своей… — призналась она. — Сколько можно слушать болтовню этих гусынь? Все притворяются друг перед другом, лебезят, а за спиной каждая норовит ушат грязи вылить…
— Бросала бы ты свою работу, — заметил он.
— А ты — свою, — предложила она.
— Издеваешься?
— А ты? По-твоему, только твоя работа самая важная?
— Откровенно говоря, — сказал он, — мои «летучие сосиски» вполне могут обойтись и без меня.
— А зачем ты им мешаешь?
— Из-за одной сотой. Я не доверяю им ровно на одну сотую процента…
Некоторое время они сидели обнявшись. Наступили поразительные мгновения полного, безграничного взаимопонимания, доверия и нежности друг к другу, которые так редко посещали их. Он перебирал складки ее платья, тихо гладил
