Тот самый перевал - Павел Сергеевич Почикаев
Не в тот момент, когда он сел в самолёт, не тогда, когда вышел в местном аэропорту, не в городке Тинтана, а именно здесь на берегу маленькой речки взяло начало путешествие Маркуса. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным, оторванным от целого мира, предоставленным своему собственному опыту, эта жизнь среди Умптекских гор принадлежала исключительно ему. И он торопился поскорее погрузиться в её северное очарование.
В этот день даже погода соответствовала его ожиданиям, осеннее небо по-прежнему было затянуто облаками, но нигде на горизонте не наблюдалось грозовых туч или иных предвестников непогоды. С большим воодушевлением Маркус стянул с себя куртку, оставшись в одной только рубашке, ветер сразу принялся трепать его со всех сторон, но дискомфорт наступал только в моменты стояния, а в движении совершенно не ощущался. Маркус надел на руки перчатки – он давно привил себе привычку ходить в походы в перчатках, это спасало от необходимости каждый раз искать их, если требовалось поработать топором, повозиться с грязным деревом или повесить на огонь горячий котелок. После этого он разместил за спиной рюкзак и выдвинулся вдоль Длинной долины.
Цель его ближайших переходов уже вырисовывалась и служила наилучшим ориентиром, до обеда он собирался подняться на плато и восходить на него Маркус собирался по пологому каменной носу, выходящему прямо в долину. От подножия носа его отделяло порядка трёх километров, и за это время он планировал как следует размяться и привыкнуть к весу рюкзака за спиной.
Плато, на которое он собирался взойти носило название Горы У Длинной Долины – поколениями живущие в этой местности шаркхомбо слишком буквально подходили к названию географических объектов, вообще весь его маршрут должен был проходить в окружении подобных наименований: Самая Высокая Гора, Глубокое Озеро, Можжевеловая Река… Что ж до этого он был знаком только с подписями на карте, а теперь постепенно начинал знакомиться с ними вживую.
Ему потребовалось три перехода, чтобы достичь подножия носа, ведущего на плато. Он устроил привал возле разбросанных камней, очертания которых напомнили ему средневековую крепость. Северные виды охватывали его со всех сторон, но как бы парадоксально это не было Маркус очень редко фотографировал, его орудием была ручка, а листок бумаги служил средством выразительности, он предпочитал обходиться этими двумя вещами, да к тому же имел крайне посредственные навыки в фотографировании.
После привала тропа стала заметно забирать вверх, теперь он двигался по каменному носу, с каждым шагом поднимаясь всё выше над Длинной долиной. Едва заметная тропка всё чаще виляла по сторонам, то обходя многотонные валуны, то минуя скальные стенки, отвесно замершие в ожидании смельчака, готового к их покорению. Несомненно, ближе к плато Маркусу предстоит попрактиковаться к лазаньи по камням, но пока он считал нужным придерживаться тропы и по возможности обходить скалы.
По его прикидкам он одолел уже половину затяжного подъёма, когда решил устроить чуть более длинный привал и немного перекусить. Маркус жевал сушеные бананы, наблюдая за движущимися в низине точками-автомобилями, когда ему вспомнилась крыша храма религии Бон, которую показал Бхарат, он побоялся вновь забыть эту мысль, а потому сразу потянулся к блокноту, желая сделать в нём пометку. Сидеть на горном склоне было замечательно, но ветра упорно задували ему в потную спину, нужно было двигаться дальше. Впереди его ждал ещё порядочный кусок пути, который необходимо было преодолеть до наступления темноты.
Его ожидания оправдались – перед выходом на плато скалы образовывали некое подобие лабиринта, здесь пришлось карабкаться по камням, цепляясь за трещины и упираясь подошвами в шершавые грани природных ступеней. На какое-то мгновение внизу под ним мелькнуло озеро Длинное, то было мимолётное видение, которое отвлекло его всего на несколько секунд, а после Маркус вновь продолжил усиленно работать руками.
Взобравшись на вершину плато, он впервые столкнулся с настоящим северным ветром, тут на открытом участке ветер набегал ощутимыми волнами и местами оказывал весомое сопротивление. После того как с головы Маркуса сдуло шляпу и ему пришлось догонять её, он максимально туго затянул завязки, надеясь таким образом уберечь головной убор от потерь.
Плато представляло собой уходящую вперёд серую поверхность, составленную из неровно расположенных камней с редкими пучками чахлой травы. Кое-где попадались вкрапления мелко переработанной породы, напоминающей городскую щебёнку, временами на его пути возникали скальные нагромождения и нужно было очень внимательно следить за трещинами. Вскоре ему стали встречаться печальные напоминания о том, что некогда Умптекские горы планировали использовать для добычи минералов. Ржавая цепь, пролежавшая бессчётное количество сезонов под открытым северным небом, искорёженные обломки какого-то допотопного механизма, брошенные игрушкой в руках непогоды. Спустя ещё какое-то время он миновал кладбище бочек. Несколько дюжин металлических цилиндров были брошены посреди плато и существенно портили внешний вид открывающейся панорамы.
Маркус очень сильно надеялся на то, что в глубине Умптекских гор не окажется намеков на промышленное прошлое этого района. Ему хотелось, чтобы весь мусор остался в преддверии горного массива и не проник в его таинственные недра.
От экологических размышлений его отвлёк внезапно появившийся перевал. Прямо перед ним лежал перевал Первооткрывателей, расположенный точно с востока на запад. В данный момент Маркус стоял на его южной стенке и собирался пересечь перевал. Сделать это ему предстояло не традиционным образом вдоль, а поперёк, Маркус должен был пройти траверсом по гребню перевала, затем взобраться на северную стенку и продолжить движение по плато.
Зрелище, открывшееся ему на северной стороне плато, мало чем отличалось от увиденного ранее, разве что тут глаз не цеплялся за разбросанные железки и проржавевшие бочки. Это немного подняло его боевой дух, но, однако не избавило от усталости, которая уже начинала собираться в самых разных частях его тела. Ему предстояло и дальше следовать вдоль плато, пока он не доберётся до того места, где оно прервётся резким обрывом, образующим природную чашу, на дне которой располагалось озеро Первопроходцев – место его первого ночлега.
Гигантскую воронку, образующую естественную чашу, он обходил с юга. Спуск выдался неожиданно трудным и крутым. Тропа уходила вниз, и несколько раз из-под его ног выскальзывал предательский камень. Видимо, он недооценил протяжённость спуска, а потому этот процесс занял у него много больше времени, чем
