Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма

Анна очень ее в этом стремлении поддерживала и очень переживала всякий раз, когда Элоиза отказывала очередному потенциальному поклоннику. А Элоиза только пожимала плечами и говорила, что не хочет смешивать работу — а здесь работа всегда, если она даже живет фактически в том же здании! — и личное. Правда, Анна в ответ улыбалась и про себя очень рассчитывала на какой-нибудь этакий случай и какого-нибудь выдающегося кавалера.

История вторая (пролог второй). Лианна, или Осенью в Милане. 2.1 Беспроигрышный способ не заснуть

Как правая и левая рука –

Моя душа твоей душе близка.

Мы смежены, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

Но вихрь встает — и бездна пролегла

От правого — до левого крыла!

(Марина Цветаева)

* 1*

Шел третий час утреннего заседания конференции. Элоиза понимала, что засыпает, и взялась за телефон как за последнее средство. Докладчик был настолько же нуден, насколько глуп, и слушать его не было никаких сил. Она уже вообще жалела, что поддалась на уговоры сотрудников из своего отдела и поехала на эту конференцию, она была ей не вполне по профилю работы и по факту оказалась абсолютно бесполезной. Вот если бы Элоиза занималась информационной безопасностью, тогда еще ей могло бы быть интересно. Они-то все, умные, сидят сейчас в своём просторном римском кабинете, и делом занимаются, а она, вместо того, чтобы работать, еще вчера все бросила, улетела в Милан и с утра слушает какую-то ерунду. И еще час до обеда, вот ведь печаль! Она попробовала читать — не читалось, интернет не спасал, оставалось гонять по экрану шарики.

Телефон вдруг ожил и выдал сообщение.

«Не кажется ли вам, что человек, который пристрелит докладчика, принесет немалую пользу обществу?»

Номер отправителя был ее телефону неизвестен.

Она улыбнулась — да, если пристрелят докладчика, то она отнесется к этому с пониманием. О чем и сообщила неведомому ей собеседнику. А потом аккуратно и внимательно оглядела конференц-зал. И вскоре встретилась с взглядом темных, немного насмешливо улыбающихся глаза Себастьена Марни, главы службы безопасности кардинала д’Эпиналя.

Конечно же, она была с ним знакома, как и со всей верхушкой штата сотрудников его высокопреосвященства. Она здоровалась с ним, с его заместителями Лодовико Сан-Пьетро и Гаэтано Манфреди, и с другими, кого знала в лицо. А с некоторыми лучше бы и вообще не здороваться, черт возьми, дурацкое воспитание не позволяет вести себя по-хамски, но как же иногда хочется!

За те полгода, что она работала аналитиком в штате кардинала д’Эпиналя, кто только не пытался завязать с ней близкое знакомство. Она подозревала, что на пороге ее кабинета и, хуже того, ее жилых комнат во дворце кардинала перебывала изрядная часть финансистов, юристов и инженеров, половина сотрудников техподдержки, лучшие представители искусствоведов и реставраторов и вся служба безопасности. Начиналось безобидно — приятные мужчины, приглашения туда и сюда, и некоторым было вполне довольно вежливого отказа, они исчезали, и потом разве что здоровались и улыбались при встрече где-нибудь в коридорах дворца. Но некоторые были упорны и непонятливы. Она изо всех сил старалась быть с ними всеми твердой и бесстрастной, даже говоря и делая неприятные вещи… Последний такой случай был пару недель назад, кавалер был настойчив, чтобы не сказать назойлив, и обойтись с ним пришлось очень невежливо. Кажется, этот Карло Каэтани не только помощник и водитель Марни, но и его приятель, вроде как он обычно занимался делами и перемещениями начальства, но и помимо работы их нередко видели вместе. Интересно, что нужно самому Марни — просто поболтать или он что-то к ней имеет по поводу своих сотрудников? Она взглянула на него строго и пристально, он ответил ей любезной улыбкой. И снова взялся за телефон.

«Вы не думаете, что вопрос на самом деле решается проще, чем нам пытается объяснить уважаемый докладчик?»

«Думаю. Мне кажется, он сам не понимает то, что пытается объяснить».

«Как будто он сам никогда не решал подобных вопросов, а что-то где-то прочитал, и все».

«Неужели после обеда все будет так же скучно?»

«Я смотрел программу, мне показался интересным самый первый послеобеденный доклад, а дальше снова что-то странное».

И тут докладчик сообщил, что он закончил, а ведущий объявил обеденный перерыв.

Элоиза собирала разложенные по столу бумаги намеренно долго, ей было любопытно, последует ли что-нибудь за перепиской.

Последовало.

Она как раз сложила всё в сумку и встала, когда рядом возник Марни. Вежливо отставил соседний стул, улыбнулся. И заговорил по-французски, как-то так сложилось, что между собой они говорили по-французски. В принципе, Элоизе было все равно, на каком из двух языков, бытовавших в палаццо д’Эпиналь, говорить, но французские слова всегда навевали воспоминания о семье, детстве и Шатийоне, а итальянские — о семье, детстве и монастырской школе. Ассоциировать Марни с Шатийоном было логично, раз он коротко знаком с дядюшкой.

— Добрый день, госпожа де Шатийон. Рад вас видеть.

— Добрый день, господин Марни. Я тоже рада увидеть в этой скукотище знакомое лицо. Честно говоря, не понимаю, что я вообще здесь делаю.

— Сейчас, я полагаю, вы собираетесь подняться в ресторан на обед. Я собираюсь туда же. Пойдемте?

— Пойдемте.

В ресторане Элоиза еще и сообразить ничего не успела, как Марни уже проводил ее к небольшому столику у окна. И вот они уже сидят за тем столиком, перед ними обед, официант раскланивается и оставляет их.

А Марни улыбается и спрашивает, что налить ей в бокал. Все время обеда он был необыкновенно обходителен и любезен — хвалил работу аналитического отдела в последние месяцы и точность приходящих оттуда документов. Элоиза легко улыбалась и в ответ хвалила работу службы безопасности — ну, то, что все они за ней волочатся, это не работа, это так. Сказав друг другу некоторое количество комплиментов, перешли на обсуждение текущей конференции — Марни сначала рассказывал забавное про некоторых докладчиков, а потом рекомендовал ей послушать хотя бы первое послеобеденное выступление.

— В принципе, рядом со мной было отличное удобное место… — он хитро улыбнулся.

— А если его уже заняли, пока мы с вами тут беседуем? — она подняла бровь.

— Обижаете! Вы что же, думаете, я позволю кому бы то ни было его занять? — рассмеялся он.

Она взглянула на него… и невольно рассмеялась в ответ. Какой-то он был… интересный, что ли — вежливый и воспитанный, прекрасно одет и необыкновенно хорош собой. И почему она раньше не рассматривала внимательно эти правильные черты лица, эти волосы, коротко стриженные, но волнистые, маленький шрам у левого виска, и эти глаза — омуты с искоркой? Она ведь каждый понедельник на совещаниях руководителей отделов у его высокопреосвященства сидит почти что напротив него. Ещё он носит запонки, а мужчины, которые носят запонки, всегда вызывали у неё безотчётную симпатию. И ещё он какой-то… задорный, с огоньком, что ли, странно, что раньше она этого тоже не замечала.

Все сотрудники службы безопасности хвалили его в один голос, но отмечали, что человек он жесткий, нетерпимый к безответственности, трусости и глупости. И говорили, что поперек дороги ему лучше не становиться, если тебе дорого… всё, что у тебя есть. Закатывали глаза, намекая на его богатый боевой опыт, но это её не удивляло — коль он, как сказал когда-то, служил под началом её дяди, то это как раз нормально. Странно ей было то, что он при всех своих достоинствах почему-то один, ни жены, ни какой другой дамы при нем не наблюдалось, и жил он тоже в палаццо д’Эпиналь. Рассказывали о довольно давнем уже романе с Софией Ларгой, начальником службы управления персоналом, романе красивом, ярком и вдохновлявшем на безумства всех окружающих, но в настоящее время она была замужем вовсе не за Марни, жила в городе и вместе их не видели уже около года. Что же с ним не так?