Никаких достоинств - Юрий Павлович Валин
Вера Павловна, набрав на тарелку пирожков, тактично удалилась. Мы налили по второй кружке чая и занялись нумизматическими делами.
— Очень хорошо сделаны — сказал домовенок, разглядывая три монеты. — Смотри, какие они достоверно разные, с совершенно естественным износом. Нет, весьма оригинально. Отчасти даже понимаю, отчего у иностранцев такой интерес.
— Что, правда, иностранцы? — удивилась я.
— Судя по ошибкам в переписке, да. Все же наши отечественные нумизматы владеют орфографией русского языка чуть лучше. Но это детали, оплату Кирилл в любом случае конвертирует. Ты студию собираешься брать?
— Да. Надеюсь, потяну.
— Лично у меня сомнений нет, что потянешь, но могу помочь с первым взносом.
— Ах, какой миллионер у меня тут пирожки на кухне жует!
— Что такого? Резюме я себе отличное наработал, сразу после диплома будет хорошая работа, варианты уже есть. Можешь смело рассчитывать — намекнул самоуверенный домовенок.
— Спасибо, надеюсь сама справлюсь.
— Рита, у тебя потенциальных средств не на студию, а на нормальную хорошую квартиру. Даже очень хорошую. Я просто прошу — не торопись, рынок банкнот своеобразный, он спешки не любит, и вообще могут быть сложности — серьезно предупредил Юра.
— Я же сказала — все операции только через вас. Слушаю умные советы, сама никуда не лезу.
Юра одобрительно закивал и взял из корзинки еще один пирожок:
— Слушай, а вот эти с чем? Я вообще не пойму, но на языке так и тают.
— Кажется, голубятина с какими-то ягодами. Ежевика, что ли.
— С ума сойти! Я думал, таких уже лет пятьсот не делают.
Сидеть на кухне у вечно-горячего чайника оказалось неожиданно хорошо, меня разженило и ехать никуда не хотелось. Но Юрка напомнил:
— Кататься не раздумала?
— Не кататься, а ехать со строгой стилистической целью! Я случайно увидела, но такое фото в сети не нашла, а снять на телефон там блики стекла мешают. Так что придется тебе лично взглянуть.
— Заинтриговала. Сейчас еще плюшечку и едем — домовенок сунул руку в корзину и странным тоном поинтересовался: — Это зубы ломать или для вкуса?
В его пальцах был сапфир. Вполне мне знакомый.
— Это оружейный. Случайно в корзинку попал — довольно умно оправдалась я.
— Рита, а такое случайно… — начал Юра.
Но я поспешно прервала:
— Мы ехать собрались? Так не отвлекайся на всякую ерунду, доедай и поехали.
Он положил камень обратно в корзинку, взял пирожок, подозрительно его осмотрел и начал жевать, вдумчиво запивая чаем. Все-таки какой сдержанный человек, прямо даже не верится.
Мы катили по проспекту, машин было мало, скорости много, и я подумала, что можно было бы кататься и просто так — без особых целей.
Рекламный плакат красовался в витрине магазина электроники: парень со снятым лыжным шлемом стоял на фоне заснеженной горы и смотрел в какой-то мудреный девайс.
— Я думал, салон какой-то парикмахерский или бутик гламурный — пробормотал Юра, разглядывая рекламу. — А тут горные навигаторы. Слушай, но он же более лохматый чем я?
— Он упорядоченно лохматый. Видишь: сзади и с висков ничего не торчит, а торчит там, где надо — объяснила я.
— Но мое инстинктивное торчание гораздо практичнее в быту. Я вот так эффектно волосы на лбу в жизни не уложу. Тут, наверное, гель нужен и всякое прочее.
— Не преувеличивай. Гель не обязателен, я тебе покажу, как причесывать, это просто. А сейчас просто оцени саму идею. Неспешно и без истерики — посоветовала я.
— Хорошо, я неспешно вдумаюсь — заверил домовенок.
И снова мы неслись по улицам. Я обнимала худой твердый живот, из-за зеркального забрала шлема город казался совсем другим. Прямо как еще один сон.
На малой скорости мы прокатили по безжизненному Застоньевскому, во дворе на нас приветственно зашипела кошка. Я спустилась с горячего вороного «коня», отдала шлем:
— Спасибо, чудно прокатились. Спокойной ночи!
— Рита… — томно промурлыкал ночной ездок, глядя на мою безукоризненную даже после шлема прическу, и вообще на всю меня.
— В щеку, лохматое дитя автострад.
Юра самым бережным образом приобнял меня за талию и поцеловал в щеку. Это было бы почти смешно, но смешно не было. Вот такими глазами на меня ни в одном сне не смотрели. Да и вообще не смотрели.
Я не оглядываясь пошла к двери, когда отпирала квартиру, услышала треск отбывшего мотоцикла. На щеке оставалось ощущение теплого прикосновения. Вообще, нежные губы и особенно нежный язык, это не так уж маловажно как кажется, поскольку…
Ой, о чем я, мать моя каракатица, думаю⁈ Он же в сущности ребенок. А я? Разнузданная великовозрастная нимфоманка.
Я немедленно включила ноутбук и ушла в работу. Производственные мысли отлично вытесняют любые другие.
Время. Ноут выключен, свет тоже. Форма одежды сонная — на мне были стринги прогрессивного, но неопределенно пестрого окраса теплых коричнево-желто-красных тонов. Не знаю, к чему эта смешанная гамам приведет, но с радикальной однозначностью колеров я в последние ночи усугубляла.
Телевизор прогрелся, донеслась умиротворяющая музыка и звуки леса. На меня глянул большой и яркий попугай, приветственно щелкнул клювом. Ой, заповедник! Давайте!
Я стояла широко расставив ноги, вокруг шумело море, над головой орали чайки. Да что такое⁈
Глава 16
Бесспорно, я стояла на палубе. Промелькнувший восторг мгновенно угас: это был не наш славный «Гофер», и вообще не фрегат, а какое-то утлое корыто с убогим парусным вооружением и без пушек. А, чтоб проклятый кальмар выпил весь ром в их кишках!
— Чего смотришь, работай, слепой слизень! — удар моего бича ожёг плечи ближайшего гребца.
Ой, что-то я слишком свирепая даже для сна.
На носу корабля засмеялись — там сидела пара красивых, весьма легко одетых девушек. Одна крикнула:
— Марголлэта, дай ему себя понюхать. Это сильнее бодрит рабов.
Я сердито крутанула бичом и изо всех сил попыталась осмыслить ситуацию.
Ну, смешливые красотки уж очень безупречные. Стройные, в коротких то ли юбках, то ли шортах, и корсажиках, не особо скрывающих очевидные и очень тугие выпуклости фигуры. На ногах плетеные из ремней сапожки чуть выше колен. У шатенки просто дивная грива распущенных волос, у брюнетки толстая коса до самой… кормовой выпуклости. Картинки, а не девушки. Что неприятно. По тону
