Цена возвращения (СИ) - Гришин Алексей

— Господин лейтенант, не могу сказать, дела разведки, сами понимаете. Но дело действительно срочное.

Офицер нахмурился.

— У вас все дела срочные, только потом разносы к нам прилетают. — После недолгого раздумья продолжил. — Ладно, только для тебя. Будить полковника все равно не буду, но к его адъютанту вестового пошлю, пусть он разбирается.

Капитан появился буквально через пару минут. Подтянутый, словно и не спал вовсе. Впрочем, Тома подозревал, что так и было. Ему вообще казалось, что адъютант полковника де Фотельи никогда не спит. Во всяком случае, ни разу не удалось застать его в сонном или, на дай Спаситель, нетрезвом виде.

Вот и сейчас он подошел уверенным шагом, держа левую руку на эфесе шпаги и решительно взмахивая правой, на которой не было кисти.

Подчеркнуто вежливо ответив на приветствие, спросил:

— Что случилось, унтер-офицер?

— Можно отойти в сторону? Господин капитан, будет лучше, если доложит этот полицейский. — Тома положил руку на плечо своего спутника. — Капрал Ферье, разрешите представить.

Капитан посмотрел на Ферье, привычно уже для капрала удивился его молодости.

— Ферье… не родственник ли купца Ферье?

— Сын. Разрешите доложить, господин капитан.

Ого, почти военная формулировка. Ну что же.

— Докладывайте.

Во второй раз рассказ занял не более десяти минут. Подробный, но по существу, без лишних слов.

— Все ясно. Лейтенант, — это уже дежурному офицеру, — выделить в подчинение унтер-офицеру трех человек.

Солдаты возникли как из-под земли, Ферье, во всяком случае, не заметил, чтобы прозвучала какая-либо команда.

— Унтер-офицер Тома, приказываю возглавить конвой. Направляетесь для изъятия из полиции и доставки на гарнизонную гауптвахту опасного военного преступника. Следуйте за мной.

Появление в здании полиции адъютанта самого полковника де Фотельи вогнало в оторопь всех. Полицейских, проводивших разудалое дознание с мордобоем, допрашиваемых, воспользовавшихся моментом, чтобы вытереть с рож кровавую юшку. А уж о том, чтобы потребовать у него пропуск или документы, вообще никто не подумал.

— Господин лейтенант полиции, — капитан тоном выделил последнее слово, — у вас находится разыскиваемый армией преступник Поль Пифо. Требую немедленно передать его мне.

— Э… кхэ… а… юнец разыскивается армией? За что?

— Не уполномочен отвечать на вопросы. Можете задать их господину полковнику де Фотельи. Сейчас прошу выдать преступника для доставки на гарнизонную гауптвахту. Подготовьте необходимые документы, мы спешим.

— Но он обвиняется в убийстве. Совершенном только что, здесь, в здании полиции.

— Кого он убил?

— Вообще-то мелкого бандита, которому грозила каторга. Но…

— Но это все равно убийство, понимаю, — перебил капитан. — Ничего страшного. Направите материалы к нам, приобщим их с существующему обвинению. Ответит по совокупности в военном трибунале.

Что делать? Военные, разумеется, полицейским не начальники. Но адъютант самого де Фотельи… и сам де Фотельи…

Эти сомнения легко читались на лице лейтенанта полиции.

С другой стороны, его же не на улицу отпускают. На гауптвахте, по слухам, порядки не хуже тюремных, а ссориться с армией из-за одного дохлого мерзавца никакого смысла не имеет. Черт с ним.

— Согласен. Документы на конвоирование оформим немедленно, материалы по убийству подготовим и передадим в ближайшее время.

Ферье появился в участке вскоре после того, как страшный убийца Пифо ушел под армейским конвоем. Сержант понимающе взглянул на капрала, усмехнулся, но никаких вопросов не задал. Сынка богатенького купца лучше иметь в друзьях.

Собственно, ушел — не совсем верное слово. Двое конвоиров привычно скрестили руки и понесли арестованного, обхватившего их за шеи. Идти самостоятельно он не мог.

Лицо после обстоятельных бесед в полиции, представляло сплошной синяк, половина, не меньше, зубов были выбиты, нос сломан и, кажется, не один раз. Полицейские задавали один вопрос — как убил и чем. Не получали ответа, расстраивались и били, били, били.

А Пифо все пытался что-то сказать, но получалось лишь невнятное мычание. Только на гауптвахте, жестами объяснив проблему, он получил перо, чернила и бумагу.

«На севере от города, сразу за деревней Кулонь тропа на запад, к лесному выпасу. Там мужчина и девушка. Девушку зовут Элис. Необходимо доставить сюда. Вопросов не задавать. Приказ маркиза де Шутта»

Капитан, тщательно замазав последнее предложение, передал записку Тома.

— Найдете, где это?

Тот кивнул.

— Тогда действуйте немедленно, унтер-офицер.

И сжег записку, запалив от стоявшей на столе свечи.

Несмотря на то, что Аблемарл не спал, ожидая у костра своего спутника и мысленно костеря его последними, неподобающими графу словами, он так и не понял, как рядом с ним бесшумно возникли пятеро вооруженных людей, приставивших шпаги к груди. Колдовать в этой ситуации? Только как вид самоубийства.

Один из нападавших зажег факел, внимательно осмотрел поляну, потом осторожно разбудил девушку.

— Как тебя зовут?

— Элис, — ответила оборванка сонным голосом.

— Отлично. Нам приказано доставить вас обоих на гауптвахту гарнизона Кале. Разговаривать с вами запрещено, кто вы такие — мы не знаем, поэтому прошу не обижаться, будете отконвоированы как военнопленные. Не пытайтесь бежать, и все будет хорошо. Если потребуется, мы извинимся. Потом. А пока прошу сдать оружие.

Куда деваться? Аблемарл протянул свой клинок эфесом вперед. Элис понадеялась, что в складках платья дага не будет заметна. Напрасно. После быстрого, но тщательного обыска, явно доставившего мужчине удовольствие, она было обнаружена и отобрана.

Шли по залитому лунным светом ночному городу. Жесткие подошвы солдатских ботфорт гулко стучали по мощеной булыжником мостовой. Изредка в окна выглядывали разбуженные горожане и пристально рассматривали идущих под армейским конвоем мужчину и женщину. Все ясно — поймали очередных разбойников, есть шанс, что скоро можно будет полюбоваться на казнь.

Интересно, это будет виселица или что-то поинтересней, позабавнее? А то последнее время такие развлечения редки, не то что еще пару лет назад. Конечно, и краж-грабежей-разбоев стало меньше, это да. Но скучно же, господа, радости в жизни мало.

Девушку поместили в отдельную камеру, а Аблемарла — к спутнику в этом с самого начала не задавшемся путешествии. На приветствие графа прозвучало нечто сонное и невнятное, после чего осталось улечься на свободную лавку и заснуть, благодаря Спасителя, что не на ветру и не под дождем.

Утро принесло графу потрясение — если галлийцы так лупят своих, что же с иностранцем сотворить готовы? Синяки на лице молодого человека набухли, налились суровым багровым цветом. Губы превратились вообще в нечто аморфное, тоже багровое, но местами вообще переходящее в синеву. Зубы… да, их, кажется, выколачивали изо рта с особым тщанием. Кто? Почему? За что⁈

Завтрак, правда, принесли сытный и, что примечательно, вкусный. Аблемарл умял обе порции за милую душу. Не от жадности, просто изувеченный сосед есть вообще не мог, так не пропадать же добру. Юноша сам предложил.

После завтрака Пифо увели. К врачу. Поль знал, что магическое лечение — штука надежная, но неприятная. Он только не знал, что настолько. Пока рассасывались синяки и затягивались шрамы, было еще терпимо — жгло, чесалось, но и только.

Зато, когда начали в ускоренном темпе расти новые зубы, вот тогда — да! Боль была такая, что от дикого, нечеловеческого крика разболелось еще и горло. Его тоже пришлось лечить, сращивая порванные связки.

После окончания медицинских процедур юношу принесли в камеру на руках двое дюжих солдат. Но не бросили на пол, как обычно поступают с несчастными после окончания сеанса у палача, а аккуратно положили на лавку, еще и подушку положили под голову, еще и легким одеялом накрыли.