Людмила Стрельникова - Тайна племени Бату

Стэлпсон подошёл к двери и заглянул в один из глазков, внутри оказалась увеличительная линза, обзор комнаты получался полневший.

— Прекрасно, — сказал он вслух сам себе. — Проверим, что делается в соседних комнатах.

Проверка в смежных помещениях показала, что и в остальных стенах существуют потайные глазки для наблюдений, так что комнаты просматривались с разных положений. Глазки невозможно было найти самому, с такой тщательностью их замаскировали. Находил он их только с помощью аппарата, ориентируя на различные часы. Комнаты то оставались пусты, то в них появлялись слуги, а они обязательно подходила к стенам и прилипали к ним лицом. Подходя следом к этим же местам, Стэлпсон обнаруживал крошечные отверстия с линзами.

— Круговая слежка. Значит, зря я плачу обслуживающему персоналу — они преданы другому хозяину и за мои же деньги следят за мной. Неужели хозяин платит им больше? Собственно говоря, с этой погоней я здорово порастратился, а доходов пока никаких.

Он вернулся в зал с сейфом, проверил — на месте ли шкатулка. Всё было в порядке. Но, не доверяя больше никому и собственным глазам, он выпроводил стражу за двери, залепил все линзы непрозрачной лентой и включил аппарат, решив проверить, так ли всё спокойно возле сейфа, как кажется на первый взгляд. Путём подбора ситуаций по часам ему удалось натолкнуться на интересные кадры. В зале, куда не разрешалось пускать, кроме него, ни одного человека, появился посторонний — толстый коротышка в чёрных очках, напоминавших глазницы черепа. Несмотря на очки, Стэлпсон узнал в нем начальника полиции.

— Сам шеф? — удивился он. — Так вот, значит, кто является настоящим владельцем особняка, так сказать — ловушка для любителей острых ощущений, в том числе и для меня. Но меня не проведёшь, еще посмотрим, кто кого.

Шеф полиции между тем проследовал к сейфу, открыл его и, взяв шкатулку, заглянул внутрь. Увидев вместо бриллиантов и золота металлическую пластинку со странными знаками, он удивленно приподнял брови, не поняв, в чём заключается её ценность. Вынув пластинку, он повертел ее, осмотрел знаки и, так и не поняв, что это, положил назад.

Стэлпсон захохотал.

— Мои богатства — не для дураков. Пусть думает, что пластину я держу для отвода глаз, а основные ценности у меня спрятаны в другом месте. Да, именно так он и будет считать, точнее, уже считает, а в связи с этим слежка за мной должна усилиться. Что ж, это неплохо. Во всяком случае, я могу не опасаться, что пластину выкрадут местные банды. Однако, это — временная безопасность. Да и безопасность ли, если за каждым шагом следят?

Стэлпсон задумчиво заходил по комнате, скрестив руки за спиной. Неизвестно, когда найдется специалист, способный расшифровать знания, зашифрованные на пластине. Он жаждал стать властелином немедленно, сейчас же, чтобы держать всех и каждого под пятой своих желаний. Но быстро ничего не получалось, и его дела могли затянуться на неопределённо долгий срок, а следовательно, с ним могло случиться что угодно, стоит только заиметь сильного противника.

Он начинал понимать, что у русских остались знания, которые были бы сейчас для него просто неоценимы — знания проникновения сквозь материю и защитное поле. Он представил себя пуленепробиваемым и по-новому оценил то, что осталось в пользовании других. Сейчас, когда он претендует на мировое господство — весь мир превращается в его врага. И только защитное поле могло обезопасить его существование и сделать спокойным: не надо будет спать и бояться, что тебя задушат, сидеть и ждать пулю в лоб, идти или ехать и ожидать какой-нибудь аварии. Нет, любая катастрофа превратится в увеселительное мероприятие. Вот где он посмеётся над всеми.

Жажда овладения защитным полем сделалась нестерпимой, особенно после того, как довелось увидеть гибель главаря мафии. Убить человека — раз плюнуть, а он, Рудольф Стэлпсон, уязвим так же, как и простой безработный. Деньги, к сожалению, не защищают, а наоборот — превращают в мишень. И сколько бы он ни платил своим слугам, всегда найдётся кто-нибудь богаче, который способен подкупить их. В мире капитала и сокровищ тревожно и беспокойно, как на пороховой бочке. И только овладение сверхзнаниями способно дать требуемую защиту и сделать существование мирным и безмятежным.

Придя к такому выводу, Стэлпсон решил, что зря теряет время в мелких развлечениях типа слежки за своими подчинёнными и расследовании местных преступлений никчемных людишек, когда следует торопиться овладевать новыми знаниями. Это заставило его вспомнить об Огнесе.

«Как там девчонка в подвале? Дочь профессора. Уж она-то кое-что знает. Я бы мог и специалиста не приглашать, она бы расшифровала всё сама, но русские удивительно упрямы. За деньги их не купишь, а других способов привлечь к сотрудничеству я не знаю… Придётся поговорить с ней. Чем чёрт не шутит, когда Бог спит. А вдруг удастся завербовать, а она поможет овладеть защитным полем. Кто из них включает и выключает его?… Что-то её друзья не торопятся её выручать. Пусть послужит вместо приманки. По моим подсчётам, они давно должны быть здесь. Или, вопреки своим убеждениям, решили бросить ее? Владение сокровищами сильно изменяет характеры и взгляды?»

Раздумывая таким образом, он отправился в подвал.

Нижняя часть дома была обширна, как и верхняя, и уходила вниз на два этажа, имея множество помещений, которые использовались для самых разных целей, начиная от хранения пищевых продуктов и кончая содержанием под стражей неугодных.

Огнеса сидела в самом нижнем этаже. После того, как у неё внезапно пропало защитное поле и способность проходить сквозь любую материю, она поняла, что случилось непредвиденное и требуется ждать, а для этого нужно было выгадать время. В том, что друзья придут, девушка не сомневалась. Хорошо, что рядом оказался случайно Том, он пообещал сообщить о ней товарищам. Из её затеи — догонять американца — только и было пользы, что друзья знали, где он находится.

Голые стены подвала подавляли серостью и замкнутостью. Кроме того, Стэлпсон приказал держать ее в полной темноте для того, чтобы у пленницы сильнее проявилась тяга к свету, к свежему воздуху. Из еды давали хлеб и воду, желая сломить волю. В подвал без разрешения никто не входил, так что при такой полной изоляции она потеряла счёт времени. Единственное, чем она могла воспользоваться в таких условиях вопреки всем — это светом: она засветила собственные волосы.

Когда Стэлпсон открыл дверь в ее темницу, от неожиданности он опешил — в полумраке мрачного подземелья сидела огненная девушка, лицо ее мерцало фосфорическим зеленоватым сиянием, а от волос исходили яркие оранжевые лучи. Огненная голова напоминала нечто фантастичное, скорее — лицо Луны в солнечной короне.