Андрей Уланов - Плюс на минус

— А чего там уметь-то? — неожиданно авторитетно возразила Леночка. — Возьми что-нибудь попроще — пару телескопок без катушек, крючки — пятерку там или шестерку, леску ноль-два — кило свободно выдержит, — и лучше венгерскую, наша быстро истирается. С донками в незнакомом месте лучше не связываться, надоест зацепы распутывать. Одолжи лучше у кого-нибудь резиновую лодку, вдоль камышей пройтись — там обычно самый клев, особенно если накануне приваду разбросать, пшенку распаренную или комбикорм. А ловить уже на червя, только его у берега черта лысого накопаешь, надо с собой везти, а еще лучше отборного мотыля купить, ну и опарыша до кучи…

Наверное, стук моей отвисшей челюсти был слышен за полквартала.

— Ни фига себе! Ты у нас что, заслуженная рыболовша Белоруссии?

— Да нет, — смутилась Леночка. — Так… увлекаюсь.

— Не прибедняйся… «Увлекаюсь»! Шпаришь, как настоящий профи. Это у меня всех познаний — взять палку подлинней и закинуть подальше.

Честно говоря, фифа и удочка — эти два понятия как-то плохо совмещались у меня в голове. По идее, таких ухоженных блондиночек одна лишь мысль о комарах, грязи и — вах, ужас! — живой рыбе должна была ввергать в шок и трепет. Конечно, за последние дни я успел понять, что Лена не совсем стандартный представитель данной породы, но все же… Не, пока не увижу, не поверю.

— Ну вот, — неожиданно разозлилась девушка, азартный огонек в глазах потух, — так и знала, что смеяться будешь! Вад… мой бывший тоже говорил, что лучшая рыбалка — это наливай да пей, даже «палок» брать не надо.

— Лен, ты чего? — опешил я. — Почему «смеяться»? Я, наоборот, завидую… с удовольствием бы с тобой на рыбалку съездил. А «бывший» твой — козел, каких мало!

Выпалив последнюю фразу, я запоздало сообразил, что Лена вполне может до сих пор питать к этому Ваду самые нежные чувства, и мои слова только подольют масла в огонь.

Меня спасла распахнувшаяся дверь клуба. Мы дружно насторожились, однако оттуда вышли двое ребят лет шестнадцати, неспешно потопавшие вниз по улице.

— А у тебя самого какое-нибудь хобби есть? — успокоившись, спросила девушка.

— Ну-у… даже не знаю. Раньше моделизмом увлекался, танки-самолеты всякие клеил… полкомнаты этими пылесборниками забил. А как отец погиб… даже и не вспоминается ничего такого. Ну разве что историю одновременно и за работу, и за увлечение посчитать.

— А я в истории совершенно не разбираюсь, — огорченно призналась Леночка. — Она для меня в школе самым трудным предметом была. То есть пока слушаешь или читаешь — интересно, но держать в голове все даты-имена…

— Будешь смеяться, — улыбнулся я, — но на даты-имена у меня память тоже всегда сбоила. А вот всяческие примеры людского идиотизма запоминал на «ура».

— Например? — заинтересовалась Леночка.

— Ну например, есть замечательная история о том, как в сорок втором году американцы высаживались на острове Кыска, в западной части Алеутской гряды. Все было, как говорится, по правилам: пятнадцать обстрелов с моря, сотня авианалетов, потом с кораблей пошел тридцатитысячный десант… — я сделал многозначительную паузу, — который и обнаружил, что весь японский гарнизон составляют шесть голодных дворняг. Остальные японцы смылись еще две недели назад. Правда, — добавил я, — прежде чем это выяснить, янки в перестрелке между разведгруппами положили человек двадцать.

Девушка неуверенно хихикнула. «Действительно, сдалась блондинкам эта военная история», — с досадой подумал я, но тут Леночка развернулась ко мне, обхватила руками подголовник, прижалась к нему щекой и с детским любопытством попросила:

— Расскажи еще что-нибудь, а? У тебя здорово получается.

Поколебавшись секунд пять, я решил не уходить от военно-морской тематики — все-таки образы бравых моряков с кортиками наперевес обычно кажутся женщинам куда романтичнее ковыляющей по уши в грязи пехоты.

— Ладно, слушай. Давным-давно, а конкретно — в позапрошлом веке — одна маленькая, но гордая латиноамериканская держава решила обзавестись кораблем новомодного тогда класса мониторов. Название этого корабля отечественные историки переводят в меру собственной стеснительности: кто пишет «Гуаскар», кто «Уаскар», но на самом деле кораблик был назван перуанцами в честь последнего инки милым русскому слуху именем «Хуаскар»…

Не знаю, насколько складно получилось у меня пересказать историю самого боевого кораблика перуанского флота, но, если на описании боя с «Шахом» и «Аметистом» Лена изредка хихикала, то геройски-безумный абордаж капитана Пратта выдавил из фифы вполне натуральный всхлип, как, впрочем, и финал сражения с двумя чилийскими «сундуками».

— …и с тех самых пор в строю перуанского флота всегда числится корабль «Адмирал Грау», ну а у чилийцев, соответственно, плавает «Капитан Пратт». Сам же «Хуаскар» тихо-мирно дожидается своего двухсотлетия в роли плавучего музея.

Леночка затянула паузу настолько, что я уже почти заподозрил фифу в умении спать с открытыми глазами.

— И что, — то ли восторженно, то ли недоверчиво спросила она. — Это и в самом деле все так и было?

— В точности, — подтвердил я. — Понимаешь, вторая половина девятнадцатого века — это период массового крышесноса в мозгах у кораблестроителей. Сотни лет люди, понимаешь, потихоньку доводили до совершенства деревянные парусники, а тут: бах! — паровая машина, бах! — бомбические орудия, бах! — броня. Прежде корабли служили десятилетиями, только бы доски подгнившие вовремя на тимберовках меняли. А тут иной раз получалось, что новенький весь из себя крейсер, а то и линкор, не успев сойти на воду, вдруг оказывается устаревшим. Веселое, в общем, было времечко.

— Веселое, — неожиданно печально отозвалась Лена. — А я про это ничегошеньки не знаю. И вообще линкор от крейсера не отличу.

— Ну для Белоруссии это не самое актуальное умение, — фыркнул я. — В здешних морях крупнее мониторов отродясь ничего не бултыхалось. Причем речных мониторов, по сравнению с которыми тот же «Хуаскар» выглядит сущим монст… Игорь!

Врач уже садился в машину. Ленка нервно схватилась за ключ зажигания: до угла было всего ничего, а за углом имелся перекресток. Задержись мы со стартом — и Игорь запросто мог бы от нас оторваться.

К счастью, «гольфик» не подвел, и уже через десяток минут мы получили возможность лицезреть, как наш подозреваемый бодро вбегает в подъезд панельной двенадцатиэтажки.

— И что теперь? — спросила Лена.

— Ну… можно пойти стучаться по квартирам. Например, под видом адвентистов каких-нибудь. Заехать к ним в церковь, набрать кипу журналов на халяву…