Дело о прекрасной эльфийке - Евгения Ивановна Лифантьева
Иван поднял крышку — так и есть, отдаленный предок холодильника, усиленный магией. Изнутри толстые стенки ларя покрывала изморозь, на дне были аккуратно уложены какие-то свертки, на них стояли кастрюли. Иван приподнял крышку на одной из них. Сонными улитками ни в кухне, ни от «холодильника» не пахло.
Но все же сыщик спросил:
— Можно поговорить с мастис Ливониной?
— Конечно. Она у себя в комнате, занимается с мальчиками. Мой Мик сейчас тоже у нее.
— Идемте!
Комнатка служанки была рядом с кухней, на первом этаже. И выглядела она так, как должна выглядеть. Иван ощутил, что не только принюхивается, но и «прислушивается» к обстановке, пытаясь понять ее каким-то внутренним чувством.
Каменные стены, для тепла завешанные коврами и меховыми полостями. Темный потолок из массивных досок. Пол устелен половиками. На большой шкуре какого-то неизвестного сыщику животного сидит карапуз, по земным меркам — лет трех, и играет с деревянными лошадками. Около него крутится щенок — мальчишка пытается запрячь его вместе с игрушками в маленькую коляску. Второй ребенок, грудной, спит в детской кроватке. Молодая женщина что-то шьет у окна. Пахнет так, как и должно пахнуть, — детьми, молоком, дымом, травами. Уютный домашний запах.
— Простите за беспокойство, — начал сыщик.
Женщина кивнула: «Понимаю».
Иван задал те вопросы, которые должен был задать. Выяснил, что холодную говядину на завтрак ели все, но ни у кого оно никаких особых ощущений не было. На обед готовили суп из фасоли и тунца в травах. Пил хозяин самогон, всего один стаканчик.
Для очистки совести Иван попросил показать бутылку, из которой пил покойный. Кухарка так же спокойно кивнула и сходила за самогоном. Сыщик понюхал и даже пригубил из горлышка — ничем посторонним добросовестно очищенный «первач» не пах.
— Мне хотелось бы еще осмотреть мастерскую, — сказал Иван, окончательно убедившись, что кухарка не имеет к смерти хозяина никакого отношения. — Мастрис Кана, вы проводите меня?
— Хорошо, — кивнула хозяйка. — Идем в гостиную, я скажу Ириске, что я буду в мастерской. Должен прийти стряпчий…
Глава 25
Стряпчий пришел раньше, чем его ожидали, так что до разговора с ним Иван не сумел попасть в мастерскую
Пожилой гном в честь траура по своему давнему клиенту вместо галстука повязал ярко-алый шейный платок. Короткая седая бородка, бархатный камзол и снежно-белая сорочка в сочетании с красным галстуком выглядели сюрреалистично, делая стряпчего похожим на земного «почетного пионера».
Здесь, в Империи, цветом смерти считали красный, точнее, все оттенки пламени, от оранжевого до багряного. Вроде бы раньше тела умерших сжигали вместе с гробом, потом начали хоронить в земле, огненного погребения удостаивались лишь самые прославленные герои. Но традиция связывать смерть с очищающим пламенем осталась. Иван знал об этом еще с первого своего «провала» в Иномирье, но никак не мог привыкнуть к праздничным краскам здешней смерти.
Подавив невольную улыбку, сыщик спросил:
— Мне для интересов следствия важно, кто наследует покойному. Он оставил завещание?
Спросил — и пожалел. Из стряпчего полился поток сведений, в которых Иван моментально запутался.
«Похоже, я все-таки ничего не понимают в местных порядках. И вообще — вести расследование там, где все не так, как кажется, — не самая лучшая идея», — в очередной раз подумал землянин.
Но приходилось слушать, и слушать внимательно. Тонкости гномского гражданского права резко отличались от всего того, с чем сталкивался Иван раньше.
Оказывается, покойный Борд Твордорог был не владельцем бизнеса, а чем-то вроде наследственного управляющего. И обе мастерские, и лавка принадлежат клану. Личной собственностью мастера Борда был лишь дом да часть товара в лавке — то, что он закупал у других поставщиков. В «старой» мастерской, которой управлял покойный, делают лишь складные крыши пролеток, тенты для упаковки грузов, пологи для шатров, особые заговоренные фартуки для кузнецов, а также «полуфабрикаты» — заготовки для обтяжки мебели, материал для сапожников и портных. Кожу обрабатывают специальным образом, после чего она не размокает и не горит.
— Значит, шубы и плащи в лавке — это не товар из мастерской? — уточнил Иван.
— Да, — кивнул стряпчий. — Раньше мастер Борд продавал свой товар со склада, но потом решил, что прибыли будет больше, если открыть лавку и выставлять в ней изделия своих оптовых покупателей.
— И что, идея окупилась?
— Да, и с лихвой. Поэтому старина Борд и стал искать мастера, чтобы начать шить головные уборы. Кожаные шляпы нынче вошли в моду. И нашел жену.
Стряпчий кивнул в сторону хозяйки дома. Та дежурно улыбнулась.
— Клан дал денег на открытие шляпного салона, я пригласила сестру, хотя формально она не Рдорог…
Стряпчий продолжил:
— Мастрис Кана с сестрой шьют шляпы, но их доход — тоже собственность клана, кроме оговоренной части за работу. Как и доходы от кожевенной мастерской.
Иван понимающе кивал, пытаясь разобраться, что к чему. Все оказалось запутаннее, чем представлялось с самого начала. Муж и жена происходят из одного клана, так что смерть Борда Твордорога с точки зрения вопросов собственности вообще ни на что не повлияла.
— А кто теперь будет управлять мастерской по выделке кож? Тоже мастрис Кана?
— Нет, — женщина с испугом замахала руками, словно отгоняя муху. — С меня хватит лавки. Мастерской будет управлять… не знаю, кто. Вряд ли кто-то из парней. Самый толковый там Ранс, но он не Рдорог. Клан найдет кого-нибудь.
— Но лавку вам, мастрис, все же придется взять в свои нежные ручки, — стряпчий снова поклонился хозяйке. — Сейчас мы подпишем бумаги…
— То есть сын не наследует отцу? — уточнил Иван.
Стряпчий посмотрел на него как на идиота (видимо, сыщик задал вопрос, ответ на которых знает любой младенец), но все же пустился в объяснения:
— Конечно, по традиции право возглавить бизнес принадлежит детям покойного, но Микарт Твордорог еще слишком мал. Когда вырастет, он может выйти на совет клана с требованием передать мастерскую ему. Он имеет на это наследственное право, но его еще нужно подтвердить званием полного мастера обработки кож. Так что распоряжаться бизнесом он сможет лишь лет через сто. Если, конечно, захочет. А не захочет — в клане достаточно тех, кто готов взять на себя заботы…
Стряпчий говорил быстро и с таким высокомерным выражением, словно Иван обязан знать все, что касается славного клана Рдорогов, известного лучшими в Империи мастерами по выделке кож и мехов. Сыщик успевал только кивать, соглашаясь с крючкотвором, и лишь после четверти склянки непрерывного монолога стряпчего удалось задать вопрос:
— Как вы думаете, кому могла быть выгодна смерть мастера Борда?
Стряпчий замолк, словно с размаху ударился о
