Совок-10 - Вадим Агарев
Н-да… Вот и думай теперь, а стоит ли проверяться на предмет НН всерьёз и по-взрослому? И я окончательно решил, что нет, не стоит. Просто буду вести себя, исходя из того, что меня однозначно пасут и наружное наблюдение за мной присутствует даже в домашнем сортире. Хоть и тягостно это до безобразия.
— Эй, ты чего? Уснул? — очнулся я от того, что за рукав меня настойчиво теребит партийный функционер, — Ты чего, Сергей? Или плохо тебе? — с искренним беспокойством заглянул он мне в лицо.
— Не, не! Нормально всё, просто задумался! — мысленно чертыхнувшись, успокоил я сочувствующего партлидера. — Я этого Зинченко сегодня пуганул слегка и он вроде бы отстал. Но, думаю, что завтра-послезавтра этот упырь опять начнёт под ногами путаться. На то он и прибалт, чтобы прибалтывать на предмет сотрудничества. Правы вы, Сергей Степанович, он меня к себе в стойло загоняет, чтобы сначала приручить, а затем и подавить. И всю информацию, не попавшую к ним вместе с уголовным делом, снять с меня. Но уже уже без остатка. Ну и по всему прочему интересному вдумчиво порасспросить.
— Ты, когда про меня вопросы задавать будет, про нашу неофициальную дружбу ничего не скрывай! — покивав моим рассуждениям, выдал свои рекомендации собеседник, — Как есть, так и говори. Дружишь с моей Наташкой, потому и в дом вхож. На этом и стой! Но без других лишних подробностей. Понял? — спокойно и даже рассеянно посмотрел он на меня.
Но от этой его рассеянности мне захотелось вскочить и щелкнуть каблуками. Однако, я удержался и просто ответил, что очень хорошо понял и буду неукоснительно следовать линии партии. Им, товарищем Копыловым, мне указанной.
— Как мне себя вести, когда про Матыцына спрашивать будут? — на всякий случай решил проложиться я, заодно продемонстрировав свою безупречную управляемость.
— Говори только то, что в деле было указано! — подумав, порекомендовал горкомовский аппаратчик, — То же самое касается и Никитина. Про то, что он каким-то образом замыкался на меня, ты ничего не знаешь и на все вопросы по этому поводу делай удивлённые глаза! И подумай, как тебе от предложения Зинченко отказаться. Но так, чтобы этот твой отказ воспринялся с пониманием и без лишнего раздражения. Сумеешь?
— Не вопрос! Не будет с этим проблем! — задумавшись ненадолго, заверил я Копылова.
— И это… — наташкин отец, — Если будут новости, ты на работу мне не звони и не приезжай! Ты лучше вечером домой заходи. Желательно с букетом. Не обеднеешь ведь? Пусть думают, что ты к дочери, а не ко мне ноги бьёшь. К слову, как там у вас с Натальей? — решил между делом порадеть за кровиночку заботливый отец-партиец.
— Сами видите, Сергей Степанович, хмурится она в мою сторону! — осторожно включил я на всякий пожарный случай расстроенного дурака, — Но с другой стороны, понять-то её можно. Я, то на службе занят, то в тюрьме сижу! Ничуть не сомневаюсь, что там у них в прокуратуре обо мне чего только не болтают и каких только сплетен не плетут! Потому и переживает Наталья, наверное!
— Ну да, ну да! Переживает, конечно, не без этого… — задумчиво согласился со мной родитель, — Ладно, пошли назад! — встал он с лавки.
Дисциплинированно подчинившись, я тронулся за товарищем Копыловым, стараясь никак не контролировать окружающее нас пространство.
Мы дошли до подъезда и, воспользовавшись тем, что в квартиру он меня не пригласил, я начал прощаться. Сергей Степанович почти по-родственному похлопал меня по плечу и, пожав на прощанье руку, скрылся в подъезде. А я, вспомнив о том, чего мне так в сиюминутном мироощущении не хватает, осознанно решил рискнуть. Исключительно ради шкурного интереса. И пойти на бездумную, по своей мальчишеской дерзости, авантюру.
Несмотря на то, что двор, состоящий из трёх угловых «сталинок» был номенклатурным, внутри его находилось около дюжины кирпичных гаражей. Добротных и выстроенных в два не шибко ровных ряда. Для особо заслуженных товарищей, надо полагать. И еще несколько металлических, сиротски прилепленных к своим капитальным собратьям. С полуметровыми зазорами-проходами между ними.
На ходу делая вид, что приспичило, я, намеренно не скрываясь поозирался по сторонам и, расстёгивая ширинку, протиснулся в один из таких прогалов. Быстро прошмыгнув по внутреннему проезду между гаражами, выскочил на другую сторону двора. И обогнув заросли сирени, нырнул в проход между домами.
Перейдя широкую улицу наискосок, я уселся на лавочку остановки. И, пропустив несколько автобусов, и троллейбусов, достаточно долго ждал, когда кто-то выскочит вслед за мной или проявит иную активность, пытаясь меня обнаружить. Но так никого и не дождался. После чего, дворами ушел на параллельную улицу и, поплутав для очистки совести, пешком направился к брошенной во дворах никитинской «шестёрке».
Советские люди меня не разочаровали. Всё было, как и должно было быть. Дворников и обоих боковых зеркал на машине не было. Но я ожидал худшего и потому был почти счастлив. Сама машина была на месте и даже колёса на её штатных местах присутствовали. Именно последнее обстоятельство меня порадовало больше всего. Оставляя тачку в чужом дворе, ключи я пристроил внутри диска правого переднего колеса. Где и нашел их, присев на корточки, и изрядно измазав рукав рубахи.
Сам не знаю почему, но я решил рисковать до логического завершения всей сегодняшней авантюры. Наверное, тот непоседливый юноша, чьё тело и часть сознания достались мне в наследство, был тем еще шалопаем. Поэтому, не имея на руках ни служебного удостоверения, ни документов на машину, завёл её и тронулся в сторону гаража беглого майора.
Еще до того, как неправедно попасть в узилище временного содержания, я твёрдо решил, что эту красную машинку я обязательно оставлю себе. Слишком уж она хороша по меркам этого времени. Исполненная в экспортном варианте и оснащенная форсированным двигателем, эта «шестёрка» никак не могла быть отдана под седло чужака.
Память услужливо вытащила на поверхность немалые познания в области угонов и ночных разукомплектований личного автотранспорта. Нескончаемый вал которых пришелся на восемьдесят седьмой-девяностый годы этого столетия. Когда за ночь в районе раздевали и разували до двух-трёх десятков машин. И угоняли за сутки, бывало, что до десятка. Большую часть безвозвратно и нередко на заказ под конкретного джигита с южных окраин советской империи.
Поэтому, о том, как и каким образом перебиваются номера на двигателе, и на кузове, я знаю не понаслышке. И, как вваривается угнанному
