Ольга Пашнина - Беглянка

А может, сила, ибо более уверенно я себя никогда не чувствовала.

Стелла останется жить со мной. Может, я и не стану для нее идеальной матерью, но точно буду стараться. В отличие от Белами, который в семье видел лишь прикрытие и в удобный момент хладнокровно ото всех избавился, я долгое время полагала, что вообще не смогу иметь семью. И теперь готова была дорожить этой возможностью.

Белами не выберется из ловушки Майла. А «Дора Заката»… с ними разберется стража. Менталисты не всемогущи и, если мы будем начеку, не смогут больше нам навредить.

Все кончилось. За Стеллой нет охоты, мы с Райаном снова вместе. Я переживу. Последствия использования кольца, ночные кошмары, страхи – все переживу, оставлю только самое лучшее.

Мы все вместе переедем в Даркфелл, в небольшую квартиру с отдельным входом. Где зимой будет засыпать снегом крыльцо, а летом у самого окна будут шелестеть ветки раскидистого дерева.

За мечтами я почувствовала себя лучше. С лица не сходила улыбка, но, может, тому виной стало вино.

Поэтому до меня не сразу дошел смысл песенки, раздающейся из коридора:

– Тук-тук, за окном,Тихо плачет навь.

Медленно я подошла к двери. Голос тщательно выводил мелодию, чистую и по-своему красивую:

– Старый дом, старый дом,Сон ты или явь.

Я резко распахнула дверь в коридор. Он был пуст, но по этой пустоте прокатился звонкий женский смех. И песня донеслась уже из другого конца коридора:

– Тук-тук, медленноОткрываю дверь.

Я выскочила к лестнице, а голос удалялся. Мне казалось, что вот-вот я его настигну, но все не выходило. Голос одновременно напоминал и голоса сестер, и голосок дочери, и тысячи самых разных голосов.

– Старый дом, старый дом.Ты ему не верь.

Приоткрылась входная дверь, ветром в холл занесло пару листочков. Я двигалась словно во сне. Не задумываясь о том, что одета лишь в ночную рубашку. Не задумываясь о том, что было в этой ситуации что-то жуткое и неправильное.

Я резко распахнула дверь, оказавшись на улице. И сразу увидела то, что хотел показать голос. Напротив, на вершине какой-то молельни Богини, стояла хрупкая фигурка в светлой сорочке. На самом краю, а внизу – на мгновение я даже увидела эту картину ее глазами – раскинулся город.

В девушке, хоть она и стояла высоко, я узнала Лавреско. Не знаю как, просто поняла, что там наверху Вероника. Но почему-то не двинулась с места. Да и что я могла сделать?

Сколько мы так стояли, не знаю, но босые ноги начали мерзнуть на ветру. Оцепенение овладело мной полностью. Мне казалось, во всем городе нет ни единой живой души, кроме нас с женщиной.

У меня вырвался вскрик, когда светлая фигурка сорвалась и устремилась вниз, я пыталась закрыть глаза или отвернуться, но не смогла. Не было ни крика, ничего. Вероника бросилась вниз, просто шагнув, как шагает впервые маленький ребенок.

Только для нее этот шаг стал последним.

Последний куплет прозвучал прямо у самого уха:

– Тук-тук, ветер здесь,Он стучит в окно.

Я резко обернулась. Никого не было. Над крышами домов, в полусне-полуяви пронеслось:

– Обернись, ведь тебеЖить не суждено.

Эпилог

В доме стояла тишина, когда мы с Райаном вошли. Даже почудилось, что нас никто не ждал. Хоть я и знала, что вся семья собралась в гостиной. Нарочито медленно я вешала в шкаф пальто, любуясь кольцом на указательном пальце правой руки. Большое, с ярким рубином и бриллиантовой окантовкой. Стоило целое состояние, но ценно было именно как свадебный подарок, который я наотрез отказалась снимать. У Райана кольцо было проще, из белого золота с гравировкой символа рода.

Мы вошли в гостиную, где все уже ждали начала вечера. Как же много народа собралось!

Кортни и Герберт, Стелла в шикарном кремового цвета платье, Делл, смущающаяся от того, что ее позвали на семейный вечер, Нина – наша экономка, и друг Райана, имя которого я еще не знала.

– Поздравляем, – улыбнулась Кортни.

Спокойная и красивая, она очень подходила на роль главы рода. Правда, тут же сбросила маску официоза и подскочила.

– Покажи кольцо! Какое красивое!

– Не знал, что ты любишь крупные камни, – усмехнулся Герберт.

Кортни с опаской покосилась на мужа.

В последнее время отношения Райана и Герберта из холодно-неприязненных переросли в соперничество. Причем касалось оно исключительно нас с Кортни. Если Райан делал мне подарок, Герберт тащил что-то более необычное. Если мы выбирались в домик у озера, Герберт тащил Кортни в Даркфелл, на курорт – отдохнуть от дел. И так далее. Сначала мы знатно развлекались, наблюдая за этими большими детьми, но в конце концов Кортни это надоело, и у нас состоялся серьезный разговор.

Стелла уже ходила в новую школу и чувствовала себя там, кажется, прекрасно. Завела друзей, постепенно восстановила почти всю речь и обнаружила способности к рисованию. Но все равно мы хотели переехать из Хейзенвилля. Слишком свежи были воспоминания о владельце книжного магазинчика Эдмонде Белами, который оказался не таким уж и книголюбом. Райан присмотрел квартиру в Даркфелле. Он тоже не хотел оставаться у себя в поместье, где все напоминало о Жизель, так что в этом мы сошлись.

«Дора Заката» продолжали искать, и даже была пара арестов. Я почти не следила за новостями, мы были достаточно окружены охраной, чтобы расслабиться и отдохнуть.

Свадьбы как таковой не было, нас зарегистрировали и выдали мне новые документы. А вечером мы собрались в Кордеро-холле, чтобы это дело отметить. К слову, так как условий завещания отца я не выполнила, не родив ребенка и изменив внешность, мне удалось сменить фамилию, чего не сделала Кортни.

Кайла Хефнер – звучало лучше, чем Кайла Кордеро. Или просто по-новому, обещая новую жизнь.

– Поздравляем, – улыбнулась Кортни. – Будьте счастливы.

– Спасибо, дорогая, – ответила я.

От выпитого на голодный желудок игристого закружилась голова. А раньше у нас с Кортни были очень прохладные отношения. Как все меняется…

– Мне не хочется вас отпускать, – призналась Кортни, когда принесли горячее. – Слишком много неприятных событий вокруг наших семей происходит. Вы уверены, что хотите жить в Даркфелле?

Райан кивнул, Стелла подтвердила. Они удивительно гармонично смотрелись и сразу же стали ближе друг к другу, чем ко мне. Впрочем, обижаться на это было бы неправильно. Всякий, видевший их вдвоем, мог подтвердить: отец и дочь.