Последняя жертва - Дарья Сергеевна Кутузова
Сейчас в камере с Эдвардом никого не было. Видения на какое-то время оставили его, и поэтому он попытался уснуть, но сон никак не приходил. Тогда Вилтон, забившись в дальний угол, вновь укутался в отцовский плащ и немигающим взглядом смотрел в противоположный угол. На миг ему почудилось движение в этом углу, и Эд вжался в стену позади себя еще сильнее, надеясь, что это просто крыса. Но воздух в этом месте вдруг начал принимать очертания человеческой фигуры, и Эдвард закрыл глаза, будучи не в силах вновь смотреть на это.
— Ну зачем же ты закрываешь глаза, — парень похолодел, услышав до боли знакомый голос. — Ты разве не рад меня видеть, братик?
Эдвард распахнул глаза и вскрикнул от страха и неожиданности: фигура призрака стояла прямо перед ним, и он уже не сомневался, кому именно она принадлежит.
— Энни?
Голос Эдварда дрожал от испуга и был хриплым и еле слышным из-за того, что он не использовал его уже долгое время. Энни, его сестренка Энни, выглядела точно так же, как и в тот самый день, когда она умерла. На ней было то же платье с оторванными рюшечками и оборками, которые она терпеть не могла, а яркие, почти изумрудные, глаза светились каким-то потусторонним светом и смотрели прямо на Эдварда.
— Энни, — вновь повторил он, чувствуя, как глаза его наполняются слезами.
— Зачем ты убил этих людей?
Вопрос прозвучал безобидно из уст маленькой девочки. Эдвард помнил, что точно таким же тоном сестренка интересовалась, зачем он убил мышонка, когда находила его за своим привычным занятием с маленьким ножичком в руках, занесенным над внутренностями животного. Тогда Эдвард знал ответ: он убил одну мышку, чтобы когда-нибудь спасти тысячи людей. Но сейчас этот ответ явно не имел никакого смысла.
— Не знаю, — не смея даже поднять руки, чтобы вытереть с щек текущие слезы, прошептал Эд. — Я не знаю, Энни.
Призрачная девочка отошла от парня. Она принялась ходить по периметру камеры, осматривая ее стены. Эдвард не отрывал от нее взгляда, наблюдая за каждым движением ног и головы. Наконец, Энни вновь подошла к нему и уставилась своими большими глазами прямо в глаза Эда, и этот взгляд показался ему таким пронизывающим, проникающим в мозг и перебирающим все его мысли, все до единой.
— Зачем ты убил меня?
— Ты сможешь меня когда-нибудь простить?
Девочка покачала головой и, дойдя до противоположного угла, испарилась, оставив Эдварда вновь в одиночестве. Он вдруг протяжно застонал и бросился вслед за ускользающим призраком. Но его руки в темноте наткнулись только на битое стекло, лежащее в углу. Видимо, до этого камера долгое время пустовала, и стражники нашли ей другое применение, так как в углу лежала разбитая бутылка из-под какого-то алкоголя. Эдвард почувствовал что-то липкое на своих руках и с удивлением взглянул на свои ладони. В полумраке ему было сложно разглядеть, что именно это было, но он понял, что это была кровь. На его руках была кровь.
Слизнув каплю с краешка ладони, Вилтон почувствовал этот привкус железа. Он вдруг расхохотался и вновь потянулся руками к полу в углу камеры. Нащупав осколок побольше и поострее, он поднял его, поднося к единственному источнику света — к решетке двери, через которую в камеру проникали скудные лучи от лампочки, висящей в коридорах замковых подземелий. Осколок сверкал на свету и был таким же ярко-зеленым, как и глаза его любимой Энни.
Эдвард снова вернулся на прежнее место в углу в глубине камеры и сел на пол, стянув с себя плащ. Закатав рукава рубашки, он долго ощупывал свои тощие руки, прежде чем приставить к одной из них осколок бутылки, с нажимом проводя от запястья до самого сгиба локтя.
Стражники услышали болезненный крик из камеры заключенного, но решили не придавать этому особого значения — у паренька явно были проблемы с головой, покричит да перестанет. Однако, когда через пару часов, обходя с проверкой темницу, они все же заглянули в злополучную камеру, и сначала подумали, что парень спит, но он не откликнулся и никак не пошевелился, даже когда стражник с силой ударил по железной двери, создав тем самым ужасный грохот. Наконец, войдя внутрь и осветив пространство вокруг себя небольшим портативным светильником, стражники увидели Эдварда, лежащим на плаще в луже собственной крови и, переглянувшись, подошли ближе. Сомнений не оставалось. Он был мертв.
Над Дореном вставало тусклое осеннее солнце. На улицах города было тихо, редкие горожане покидали в такую рань свои дома. Сильвия Вилтон безмятежно спала в своей постели, уверенная, что ее муж, Клинт Вилтон, спит тут же, рядом с ней, хотя если бы его и не оказалось рядом, она не была бы слишком обеспокоена. И именно это она бы сейчас и увидела, открыв глаза, потому что Клинта не было на кровати, на привычном месте. Куда же делся ее муж? Что ж…
— Очнулся? — Клинт с трудом разлепил веки и качнул гудящей головой. Его взгляд уперся в темноту, но телом он ощущал, что сидит на стуле со связанными позади спинки руками.
— Я уж подумала, что прибила тебя ненароком, — вновь проговорил загадочный голос.
— Что тебе нужно? — прохрипел мужчина, пытаясь высвободить руки из пут. — Деньги? Бери все, только не убивай меня!
Он осознал, что тело его бьет мелкая дрожь. Клинт боялся. Впервые в жизни действительно боялся. Больше за свою жизнь, конечно, ведь он как никто другой дорожил ей. Веревка на запястьях не поддавалась — она слишком плотно прижимала руки друг к другу и была завязана на несколько прочных узлов.
— Деньги? Ха! Да мне никогда не нужны были твои деньги, жалкий идиот! — незнакомка рассмеялась. — Да ты никак боишься? Неужели мне действительно удалось заставить тебя бояться? Ты даже не представляешь, какое удовольствие доставляешь мне этим.
Голос доносился то справа, то слева, то откуда-то сзади, будто говоривший человек ходил вокруг стула с Клинтом кругами. Вилтон попытался встать со стула в надежде, что связанные руки соскользнут с его спинки, и он хотя бы сможет передвигаться и попытается сбежать.
