Катакомба - Атаман Вагари
Подумать только. Я секретный агент со стажем – и уповаю на помощь тех, которых, по идее, я должна преследовать, убивать и изгонять: монстров и призраков. Уже совсем темно. Я на всякий случай заперлась в своей комнате. Хоть вчера мы совместно с союзниками и поубивали несколько вражеских сущностей – где-то оставались ещё пираты Прокопа и эти жутковатые манекены. А ещё были гусеницы в оранжерее, громадные трупные гусеницы. В оранжерею я больше с тех пор не заглядывала и не рисковала даже думать и говорить о ней.
Взвесила на руке нож с синусоидным лезвием. Интересно узнать историю этого ножа, и как он работает. А также – каким образом он попал к Прокопу, почему Прокоп ходил с ним, но не пускал его в дело. А может, пускал, и Скиталец какое-то время "служил" Прокопу? И где этот нож находился до этого, то есть до того, как Карин Бартул с его помощью пыталась справиться со Скитальцем – но не совладала с собой? Её нельзя было осуждать. Обычная девушка – не агент Только Для Ваших Глаз. Очевидно, нервное потрясение и стресс от всего того, что с ней тут приключилось, сублимировались в творчество. То есть её ярое стремление писать любовные романы было ничем иным как психологической защитой. Ну вот, я уже и рассуждаю совсем как Айра Спенсер!
Поглядела на нож с синусоидным лезвием. Меня посетила странная, шальная мысль – попросить у Икабода (если он вернётся живым) или у Милены (если она останется живой) этот нож себе. Я была даже купить его – деньги у меня имелись. Зачем? Почему такая мысль? Зачем мне сувенир из Лесного Сердца?
Всё дело в Скитальце. Тот, Кто Бродит Среди Книг, вчера чем-то очень понравился мне – несмотря на то что в начале до смерти напугал. Он не выглядел сверхъестественным чудищем по сути. Да, внешне он и есть сверхъестественное чудище, но когда мы с ним начали общаться – меня посетило ощущение, что я общаюсь с весьма и весьма приятным интеллигентным типом. Он почти с волнением предупреждал меня, чтобы я не открывала Книгу Запретного Злого Знания. А я открыла её. Отчего-то стало стыдно, словно я была обязана и должна кому-то что-то! Ведь это Скиталец мой слуга, он мне и должен!
Усмехнулась ножу с синусоидным лезвием.
– Ну что ж. Как ты там говорил, вызвать тебя тем же способом, что и вчера? Посмотрим, – проговорила я, больше для самоуспокоения.
Когда я начала чертить в воздухе пятиконечную перевёрнутую звезду в круге, у меня в голове сверкнула примерно такая цепочка мыслей.
Только что я произнесла фразу, разговаривая сама с собой. Обычно человек разговаривает сам с собой, когда ему хочется поддержать себя, либо когда ему одиноко. Психологи рекомендуют разговоры с собой как средство самопознания, терапии и самоисследования – интроспекции (снова привет Айре). Я нахожусь в этой усадьбе не слишком-то долго без общения – всего несколько часов, ведь ночью я активно общаюсь с новыми товарищами. А Скиталец несколько сотен лет находился в библиотеке без общения совсем. Да, он читал книги. Да, он пугал тех, кто приходил и мешал ему. Но в целом – совсем без общения. В плену. В одиночестве. Но он не озлобился, не стал диким, не потерял способность к членораздельной речи. Вероятно, ему приходилось так же, как я сейчас, общаться самому с собой. Либо он обладает громадной внутренней силой и мудростью, раз воспринял сотни лет своей "тюрьмы" в библиотеке всего лишь как неприятную, но временную необходимость. Из-за проклятья Бафомета он не мог даже поговорить с Брабатусом, Анной, Шаксом, горгульями, а с Жаком – и подавно! Вот чем меня ещё интересовал Скиталец. Всей своей сущностью.
Я закончила чертить знак Бафомета в воздухе. Снова ровным счётом ничего не произошло. Никаких молний, звуков взрывов и прочего пафоса, как показывают во всяких фильмах-фэнтези. Удивительно, сколько действий мы делаем не задумываясь – а они отражаются на фоне всего Мироздания! Невольно вспоминается парадокс бабочки: когда она просто бесшумно, без молний, звуков взрывов машет крылышками, а на другом конце Земли из-за этого всё-тки молнии и звуки взрывов возникают – в виде урагана.
Или когда человек, не задумываясь, произносит какое-то слово. Слово и мысль, заключённая в нём, входит в резонанс с пространством, материей, притягивает или отталкивает события. Например, когда человек говорит, что у него "что-то сидит в печёнках" – у него может развиться болезнь печени, и она будет наполовину психосоматическая. И снова я думаю как Айра. Моя карьера предрешена.
Прошло несколько секунд, и я уже начала думать, что не подействовало. Либо надо было вызывать в библиотеке, либо по времени ещё рано, либо Скиталец меня обманул и я его больше никогда не увижу. Но тут внезапно позади себя я услышала:
– Твой приказ – мой закон, Хозяйка.
Я вздрогнула и оглянулась. Позади меня стоял Тот, Кто Бродит Среди Книг. По-прежнему возвышаясь на две головы надо мной, такой же мохнатый, с зубами, когтями и светящимися глазами. В этот раз мне удалось рассмотреть его получше. Шерсть его имела тёмно-коричневый оттенок, отливающий где-то багровым или бордовым. Голова и морда в этот раз мне показались не сильно уродливо-крокодильими. А скорее принадлежащими какому-то неведомому зверю, вроде волка или медведя, или кого-то ещё. Над головой возвышались всё-таки не рога, а уши, они стояли торчком, как у некоторых пород собак. В Скитальце необычным было то, что он прямо стоял на обеих ногах, даже слегка подавшись назад, с нескрываемым чувством собственного достоинства. И если внешне он напоминал зверя без малейших признаков интеллекта – то стоило ему заговорить, как появлялся почти что учёный. А ещё у него был особенно обворожительный оскал. Такого искреннего оскала не встретишь ни у одного человека или зверя. По этому оскалу я поняла, что он чем-то очень доволен. Возможно даже доволен меня видеть? Что это за слуга такой, который радуется тому, что он слуга? Слуги обычно втихомолку ненавидят своих хозяев…
У меня вырвался вопрос:
– Послушай, а можно ли как-то сделать, чтобы ты был, ну, свободным? Я хочу прежде всего видеть тебя как союзника, партнёра по нашему сегодняшнему ночному предприятию. То есть я хочу сказать, что не люблю приказывать, да и не слишком-то умею.
– Ты всё равно моя Хозяйка. Таковы правила игры, – Скиталец оскалился ещё сильнее – будто его позабавил мой вопрос.
– Какой ещё игры? Это
