Отбор истинных! Оборотень ищет, принцесса бежит - Кира Иствуд
В крови бурлит коктейль из стыда и ужаса.
Но сейчас главное – спастись!
“Нельзя дать Джареду прийти в себя!” – мелькает мысль, за которую я хватаюсь, как за единственное спасение. Надо запутать его, сыграть на эмоциях, а самой попытаться проскользнуть обратно на лестницу.
Ещё не всё потеряно!
– Извини! Я ничего плохого не хотела, правда! Лишь поговорить! – мой голос тонкий и жалкий, по щекам начинают течь слёзы, я размазываю их, будто ребёнок в истерике. Мне даже не приходится притворяться. Колотит так, что едва не подгибаются колени.
Зрачки Джареда расширяются, на скулах проявляются желваки.
– Какого дьявола, – рычит принц, нервно дергая подбородком. Он будто не знает, что теперь со мной делать. Убить? Пытать? Или сжать в руках, притиснуть к стене и дать волю зверю? Последнее так и читается в жадных взглядах.
На принца ведь тоже влияет метка, надо это использовать.
– Я так испугалась! Мне очень страшно! – плачу жалобно и горько, делая шажок навстречу. Мелкие камушки впиваются в голые ступни. – Что вы теперь со мной сделаете? Пожалуйста, пощадите. Что мне сделать, чтобы вы пощадили меня?
Я несу эту околесицу заплетающимся языком. Мои слова глупые, до смешного нелепые… но Джаред этого не замечает. Его странно качает – от меня, ко мне. Он скалится, судорожно выдыхает, пожирая мутным взглядом моё обнажённое тело. Встряхивает головой, будто пытаясь прийти в себя.
Нельзя ему позволить!
Ещё шаг и я прижимаюсь к его груди, рыдания сотрясают мои плечи. Ткань мужского камзола колючая и жёсткая, а за ней барабаном стучит живое сердце. Джаред, наверное, и сам не понимает, почему не отталкивает, а наоборот, вдруг прижимает, растерянно скользит ладонями по моей голой спине, ниже и ниже… жарче и голоднее с каждым мигом, а спустя секунды уже так бесстыдно гладит, что я и сама начинаю задыхаться.
Взгляд у принца совсем поплывший. Раньше именно я теряла контроль, а теперь мы будто поменялись местами. Добавляю масла в огонь, сама целую в острую скулу, а потом в уголок губ, шепча на выдохе:
– Вы пощадите меня, сэр Джаред? Вы меня простите? Я на всё готова… Я хочу… Что мне сделать?
По мужскому телу проходит дрожь, перекидываясь на меня. Джаред перехватывает моё лицо, и отчаянно, будто сдаваясь, целует в губы. Я приоткрываю рот, пуская чужой язык и сама отвечаю. Вкус Джареда похож на морозную клюкву, на терпкое вино. Целуется он так упоительно, что на миг я теряюсь в пространстве.
Принц бессознательно толкает меня к стене, вклинивается коленом между моих голых ног, прижимаясь так, что я животом чувствую его желание. Движения его губ становятся беспорядочными, по-звериному отчаянными. Мы громко и хаотично дышим, теряя контроль.
Меня бьёт сладким дурманом возбуждения, он перемешивается со страхом, со жгучей ненавистью, и эта гремучая смесь стремительно растекается по жилам. В голове шумит, хотя я знаю – зелье всё ещё действует, иначе я бы уже ни о чём думать не могла. Но пока что – могу, хотя тело предаёт, выгибаясь в чужих руках, поддаваясь настойчивым ласкам, желая большего.
Джаред хрипло дышит, целуя, кусая и тут же зализывая места укусов. Он прижимается ко мне всем телом, я чувствую, как перекатываются под одеждой стальные горячие мышцы, нетерпеливые руки опускаются на мои голые ягодицы, приятно сжимают их, мнут, чуть разводят в стороны, и пальцы скользят ниже.
Стон срывается с моих губ. Тело горит, перед глазами вспыхивают искры.
О, Боги… БОГИ.
Что. Я. Творю!
Джаред влажно целует губы, шею, грудь, с надрывом, с какой-то отчаянной жадностью, будто я имею над ним особую власть, которой он не в силах противостоять. Его глаза давно стали звериными, но мои всё ещё человеческие.
Мне всё ещё нужно сбежать, даже если тело жаждет прикосновений, даже если мой зверь готов навсегда остаться здесь, в страстных объятиях истинной пары.
Одна колючая мысль не даёт мне свалиться в омут: “Он будущий убийца и мой враг. Нам никогда не быть вместе. Никогда!”
Если Джаред придёт в себя, то для меня всё будет кончено!
Я должна что-то сделать… Прямо сейчас!
И я делаю.
Вырываю себя из сладкого омута, освобождаю руки и, выбрав момент, резко ударяю Джареда раскрытыми ладонями по ушам, а потом со всей силы толкаю, одновременно ногой пиная принца в голень.
Хоть я и кролик без магии, но всё ещё оборотень. Мои реакции и сила выше, чем у обычных людей, а Джаред слишком растерян от моих слёз, слов и страсти. Он ловит равновесие, отступая, но позади его встречает пустота – это начинается лестница, и первая же ступень круто уходит вниз.
Удивлённо сверкают зелёные глаза, Джаред взмахивает руками, но в отличие от лестницы возле моей комнаты, здесь не оказывается перил, за которые можно было бы ухватиться. Возможно, он мог бы схватиться за меня… но не успевает, и кубарём падает вниз.
С грохотом он катится по каменным ступеням, ударяется спиной и локтями.
Внутри меня органы перекручиваются узлом, тошнота подкатывает к горлу. Слёзы брызгают из глаз. По ощущениям, будто я сама сейчас пересчитываю ступени позвоночником. Истинность хлыстом бьёт по нервам, возвращая часть чужих ощущений.
Отшатываюсь, спотыкаюсь, падаю на холодный каменный пол.
А кругом уже всё стихло. В ушах оглушающе звенит тишина.
Я ничего больше не слышу. Совсем ничего…
Воображение подбрасывает ужасные картины: в них Джаред, с лицом бледным до синевы, лежит на ступенях ломаной куклой, а вокруг его головы кляксой растекается кровь.
В сердце вкручивается штопор. Я бессознательно бросаюсь к лестнице, ударяюсь коленями об пол, вцепляюсь пальцами в край каменной ступени, отчаянно вглядываясь вниз в черноту. Ничего не разглядеть!
И так тихо… ни дыхания, ни движения.
Страх коршуном впивается в душу, рвёт без жалости. Невыносимо хочется закричать, лишь бы разбить удушающее безмолвие.
Я понимаю, что нужно бежать прочь, но почему-то не бегу. Вместо этого, дрожа и спотыкаясь, спускаюсь на ступень ниже, и ещё. Мне отчего-то очень нужно увидеть… убедиться, что он жив. Внутри натягиваются и звенят невидимые струны, громче и громче, оглушая, не позволяя здраво мыслить.
Но тут в темноте раздаётся резкий вздох… а следом воздух сотрясает такая отборная ругань, что позавидовали бы портовые пьяницы.
Накатившее облегчение похоже на лавину.
“Боги, с ним всё в порядке!”
Зажмуриваюсь до белых пятен на сетчатке. Теперь я кажусь себе беспросветной дурой. Сама толкнула, и сама
