Кира Измайлова - Ведётся следствие

И, ухмыльнувшись в усы, Бессмертных прикрыл за собой дверь. В конце концов, он тоже когда-то был стажером…

К обеду собралось куда более пестрое общество.

Прекрасная Каролина Кисленьких (которую сердобольный Вит-Тяй успел уже попользовать не только ядреным рассолом, но и специальным беарийским кушаньем, предназначенным именно для такого утра, когда человек жалеет не только о том, что проснулся, а и вовсе появился на свет), как обычно, блистала. Институтскую форму она сменила на броский костюм, очевидно, по двум причинам: первая — форму следовало как следует почистить после вчерашних похождений, а вторая — ярко-алый жакет с черным широким поясом и стоячим воротничком, неуловимо похожий на мундир, помогал маскировать некоторую бледность знаменитой писательницы. Крайне узкая черная юбка делала походку госпожи Кисленьких особенно выразительной, подол понизу пенился облаком черного газа. В ушах Каролины сияли рубиновые серьги, на плечах возлежал вновь потемневший Пушистик, а над маленькой шапочкой юной дамы алым восклицательным знаком лихо покачивалось длинное перо. (При виде этого наряда доктор вдруг как-то странно вздохнул и принялся протирать очки, хотя в этом не было ни малейшей нужды.)

Поручик Вит-Тяй сопровождал свою госпожу по пятам, видимо, опасался, как бы она не ввязалась еще в какую-нибудь авантюру. Его тщательно расчесанная борода выглядела крайне внушительно, на парадной юбке не было ни единой лишней складки, а пуговицы на мундире сияли ярче солнца.

Пол Топорны, как обычно, был идеально аккуратен, подтянут и погружен в себя. Впрочем, казалось, отсутствие на постоянном посту госпожи Полненьких и госпожи Приятненьких его немного порадовало.

За его спиной жались оба оперативника, которым не терпелось-таки посмотреть на знаменитого адвоката вблизи.

Затем пришел сам Руперт Бессмертных с бледным и отчаянным стажером на буксире, задвинул молодого человека в угол и посмотрел так, что любому стало бы ясно: вставать с места без разрешения Дэвиду запрещается под страхом смертной казни.

Ну и наконец в вагон-ресторан вошел Людвиг Эрнст Мягко-Жестоких, к которому невольно потянулись все: такую волну дружелюбия источал этот в высшей степени примечательный господин.

— Ах, госпожа Кисленьких, — произнес он учтиво, склоняясь над рукою писательницы, — наконец-то я имею честь лицезреть вас, настоящую жемчужину Каролевства!

— Ну что вы, господин Мягко-Жестоких, — включилась в привычную игру Каролина, подрагивая ресницами и стреляя очаровательными карими глазками. — Разве может скромная писательница сравниться с такой фигурой, как вы или господин Бессмертных? Нет, нет, ни в коем случае! Это величины несопоставимые, как… как…

— Большой Королевский экспресс и велосипед, — пришел Ян на помощь иссякшему писательскому вдохновению.

— Вот именно! — воскликнула госпожа Кисленьких. — О, я так польщена знакомством с вами, господин Мягко-Жестоких…

— Людвиг, просто Людвиг, — журчал в ответ адвокат. — Для такой очаровательной дамы…

— Тогда называйте меня просто Каролина, — с придыханием произнесла писательница. — А еще лучше — Каро…

Тут они оценили выражение лиц присутствующих, переглянулись и рассмеялись.

— Довольно развлечений, пожалуй, — весело сказала Каролина, — не то милейший Вит-Тяй, чего доброго, примет их за чистую монету!

— Гхм! — произнес поручик. — Так, стало быть…

— Ну разумеется, мы давно знакомы с милейшей Каролиной, — улыбнулся адвокат. — Доводилось встречаться.

Несчастный Дэвид подумал, что госпожа Кисленьких, кажется, знакома со всеми мало-мальски заслуживающими внимания персонами в Каролевстве, но на всякий случай промолчал. Тем более, внимание его привлекло редкостное зрелище: Пол Топорны, сидевший напротив, увидел нечто до такой степени удивившее его, что у всегда бесстрастного офицера суда даже дрогнула бровь.

— Что там такое, Пол? — заметил это и Бессмертных.

— Ничего особенного, — заверил Мягко-Жестоких, аккуратно складывая салфетку. — Очаровательные, знаете ли, дамы. Я бы сказал, женщины несчастной судьбы, им так необходим был кто-то, кто выслушал бы их трагическую повесть и дал профессиональный совет…

Остальные во все глаза смотрели, как в вагон-ресторан тенями проскальзывают одетые в темные, вполне приличествующие возрасту платья госпожа Полненьких и госпожа Приятненьких и тихонько устраиваются за своим столиком.

— Откуда… откуда вы узнали, что это они? — не выдержал Дэвид. — Вы же сидите спиной и не поворачивались!

— Видите ли, молодой человек, — очень серьезно сказал Людвиг. — У городских адвокатов на кончиках ушей есть особые сверхчувствительные точки, и…

— Он просто видит отражение в супнице! — рассмеялась Каролина, видя, что стажер готов разинуть рот. Следователь только ухмылялся. — Ах, господин Мягко-Жестоких, не шутите так над нашим Дэвидом! Он ведь может и поверить!

— Он много во что верит, — заметил Бессмертных.

— Нет! — выпалил Дубовны, понимая, что сейчас провалится… ну не сквозь землю, так уж сквозь пол вагона точно. Увы!

— В инопланетян, например, — добил наставник. — Ищет следы их присутствия повсюду, основывает версии на их вмешательстве в дела земные…

Дэвид понял, что сейчас сгорит со стыда, однако все же нашел в себе силы поднять несчастный взгляд на адвоката. К его изумлению, Мягко-Жестоких смотрел на него с таким участием и, кажется, даже сочувствием к юноше, так коварно высмеянному начальником, что стажер растерялся.

— Ну и что же, — произнес тем временем Людвиг бархатным своим голосом и машинально погладил Цисси. — Истина ведь где-то неподалеку, а вы, Руперт, чрезмерно строги к молодому человеку. Неужели вам самому никогда не попадались случаи, объяснить которые с точки зрения здравого смысла вы не могли?

— Ну, допустим, — согласился тот. Судя по всему, беседа доставляла ему несказанное удовольствие.

— Вот! — поднял палец адвокат. — И я, со своей стороны, могу уверить, что некоторые вещи совершенно невозможно объяснить, даже привлекши для этого лучшие умы современности. Что же может решить молодой пытливый ум, столкнувшись с непознаваемым?

— Что он плохо учился, — пробубнил Берт, не поднимая глаз от тарелки. Адвоката он как-то стеснялся.

— Это — в первую очередь, — согласился Людвиг серьезно. — Но что если, проверяя одну гипотезу за другой, такой юноша всё же не может найти ответ? Что он должен предположить? Уж нет ли здесь вмешательства неких сил, которые мы до сих пор не в состоянии не то что познать, а даже и представить? Почему бы силам этим не быть потустороннего происхождения? Или даже инопланетного? Кто знает, что ожидает нас в иных мирах?