Книга вторая. Шлепок гнева - Харитон Байконурович Мамбурин
— Хорррошо… хорошо… хорошооо… — забормотал я, аккуратно вычерчивая знаки на личике этой негодяйки, — Хорошенечно…
Всё, готово. Остается только взять простыню, а затем велеть Шегги стоять ровно.
— Конрад⁈ — ну очень вопросительно вопросил здоровяк, к которому я сейчас плотно приматывал на пузо сестру, — Ты… в порядке?
— Не совсем, — отрывисто буркнул занятый я, — Но, если хочешь знать, что творится — изволь, расскажу. В Управление прибыли очень важные эльфы. Я еле вырвался, Шпилька вырваться не могла. Её бы стали допрашивать, невзирая на последствия, что вполне могло привести к тому, что она бы потом померла. Поэтому я выкрал её, принес домой, соединил с помощью черной магии ваши жизненные силы, а затем нарисовал у неё на лице знаки ритуала, запускающего проклятие длительного опьянения. Скоро она очнется, я задам ей пару вопросов, она ответит, а потом ты будешь разгуливать по дому с привязанной к тебе сестрой, пока я буду решать наши общие проблемы. Убежать она не сможет по причине опьянения и потому, что я вас проклял, вам теперь друг от друга никуда, как минимум трое суток. Ты для неё являешься якорем жизненной силы. Так понятно?
— Эээк… да, — глухо отозвался якорь, тут же хватаясь за сестру.
— А тебе, голубушка? — я похлопал висящую тряпочкой девушку по щеке, получая в ответ её не очень ясный, но предельно злой взгляд.
— Из-за тебя… — просипела Шпилька, — Меня подстр…
— Нет, глупая сучка, — предельно жестко отчеканил я, — Ты играла, и ты проиграла. Полностью. Попутно и меня накормили ядовитым железом. Вопрос, Анника Скорчвуд — с какой радости за тобой гонялись кадры, настолько тугие, что у них был антивампирский боеприпас?
— Это… моё дело! Слышишь⁈ Моё!! — начав с хрипа, полуэльфийка перешла на крик, — А ты влез! Ты помешал! Ты…
— Анника, — коротко проговорил Шегги, глядя в окно, — Хватит.
— Заткнись, размазня! — тут же взбешенно заорала его сестра, — Я один раз в жизни смогла что-то серьезное, а вы…
— Ты. Не. Смогла.
Раньше я даже не подозревал, что словами можно вбить в землю. Хотя бы метафизически.
Анника молчала долго, почти пару минут. Просто сверлила меня взглядом и молчала.
— Я хотела хотя бы сдохнуть как полноценное разумное существо! — наконец, выдохнула она под пораженный звук от брата, — Как нормальная, а не как придурковатый полуребенок! А ты, Конрад Арвистер, со мной обошелся как с… как с игрушкой! Как со зверюшкой! Тупой! Бессмысленной! Способной только все портить! Я ничего тебе не расскажу, слышишь! Ничего!
— То есть, вы с братом… — улыбнулся я, — Половину прожитой жизни спокойно игнорировали свои долги, жили так, как сердце ляжет, а затем ты решила бросить все, включая и его самого, и свою жизнь, ради какого-то утырка, который предложил тебе новую игру, в которой ты будешь себе казаться серьезной девочкой? Пф, Анника. Ты сейчас еще более жалкая чем в тот день, когда потеряла жабу. Не делай такие глаза, Шегги об этом растрепался много лет назад. В красках.
— Пошёл. Ты, — процедила примотанная к молчащему брату крохотная девушка, слегка залившаяся краской, — Пошёл ты, Конрад Арвистер! Ты — мерзкий, двуличный, лживый козёл, перевирающий всё! Совершенно всё! Да, мы, может и те, кого ты приютил за своим барским столом, но это не значит, что мы стали твоими рабами, которые по щелчку твоих пальцев встанут в удобную тебе позу, понял⁈ Мы…
В этот момент в моей комнате окна взорвались, вынося стекло наружу. Нет, это был не взрыв, это взревел Шеггарт Скорчвуд, смешно и нелепо выглядящий полутролль, у которого на груди злобной страшненькой куклой болталась его примотанная неумная сестра.
КАК он её чехвостил! КАК он на неё орал! Какие слова он использовал, в какие позы её ставил, в какие степени вводил и на какие глубины закидывал! Это был настоящий концерт на совершенно оглушительном уровне шума, но при этом разобрать можно было каждую фразу, каждый слог!
— Я НАНЯЛ ЭТОГО ИЕРИХОНОВА ВАМПИРА, ПОТОМУ ЧТО ЗНАЮ, ЧТО Я — ТУПОЙ, ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТУПАЯ, ДАЖЕ КОГДА СЕРЬЕЗНА! НО ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ УЧИТЬСЯ, НЕ ХОЧЕШЬ ДУМАТЬ! ХОТЯ МОЖЕШЬ! ВСЕГДА МОГЛА! ТЕБЕ ПРОЩЕ СДОХНУТЬ, БРОСИВ МЕНЯ И ДРУЗЕЙ, ЧЕМ ПРИЗНАТЬСЯ САМОЙ СЕБЕ В ТОМ, ЧТО! ТЫ! ПРОСТО! НИКОГДА! НЕ! СТАРАЛАСЬ! ДУМАТЬ!
От последнего рева даже у меня чуть волосы не облетели, а как они выжили на бестолковке Анники — это, наверное, три тысячи восемьсот пятое Чудо Срединных Миров.
Хорошо, что девчонки в подвале, надежно изолированном от всех звуков. Иначе бы у нас тут было бы двойные непорочные роды — мышино-вампирские. Возможно двойня.
— Тупая… эгоистичная… сестра… — выпало из пасти выложившегося здоровяка, — Немедленно… расскажи… всё… что… знаешь!
— Не… — промямлила полуоглушенная иллинари.
— Я СКАЗАЛ!
А вот это на самом деле чудо, без моих обычных преувеличений. С помощью одного только голоса (и, наверное, родственной любви) Аннику Скорчвуд вышибло напрочь из стресс-режима!
Хорошо, что у меня в комнате есть зеркало в полный рост. Позволило Шегги пронаблюдать истерику, сопли и слезы разнюнившейся сестры, плачущей как ребенок. Хотя, с другой стороны, ребенок не пьет так хорошо водку, а ребенконоситель не допивает, лишая меня двух поллитр из стратегической заначки, но, с другой стороны, у нас тут драма.
А в драме без водки и слез никак.
Сначала история казалась тупой как пробка. Одна полугоблинша-иллинари с невинным личиком, один крайне серьезный товарищ из Золотого приплода, навешавший ей на длинные уши лапшу. Платящий левой и ненадежной девке звон за работу, которую могла бы выполнить и дрессированная крыса. Почему? Потому что Шпильку каждый раз вели, ей ли такое не заметить. Но подставы не было.
Шесть раз она относила деньги в ячейку банка, шесть раз ей платили, и на полном серьезе намеревались продолжать. Дело не воняло, дело смердело, но Анника никак не могла понять, что творится. Эйфория первых дней прошла, и наша иллинари напряглась.
У неё на руках был просто демонов ворох предпосылок подозревать, что она куда-то влипла по самые
