Огня для мисс Уокер! - Ольга Алексеевна Ярошинская
– Убьем вервольфа! – выкрикнул грубый мужской голос.
– Убьем! – вторил ему кто-то по другой стороне.
– Сожжем логово!
– Сожжем!
Замерев, как перепуганный птенчик, Джейн подождала, пока огонь и крики не растают в молочной реке, а после осознала, что, пока она крутилась на месте, вовсе потеряла направление, куда идти.
Туман заползал в уши, трогал влажными пальцами нос, оседал тяжелыми каплями на ресницах. Хотелось сесть, сжаться в комочек, закрыть глаза и не двигаться с места, пока туман не рассеется и непонятное наваждение не пройдет, но Джейн все же сделала шаг, а потом еще один, и еще. Она пыталась найти какую-нибудь стену, чтобы пойти вдоль домов, но все они словно растаяли и исчезли бесследно, и руки Джейн проваливались в пустоту.
Она посмотрела вверх, чтобы попытаться сориентироваться по звездам, но смогла рассмотреть лишь равнодушный глаз луны, затянутый бельмом. Звуки, запахи – все пропало, перед глазами плавала плотная пелена, словно Джейн умерла и зависла где-то между двух миров. Она успела испугаться, что теперь ее душа будет вечно бродить по туманному безвременью, ожидая Страшного суда, которым грозил ей отец, но потом впереди замаячил свет. Не тусклый огонь факела, а прямоугольник окна, и Джейн, всхлипнув, бросилась к нему, споткнулась, растянулась на брусчатке и, поднявшись, снова побежала.
Крыльцо полицейского участка вынырнуло из тумана, как нос корабля. Королевский флаг висел над входом мокрой тряпицей. Не сдержав радостного вскрика, Джейн потянула дверь и попала прямо в дружеские объятия миссис Пампкин.
– Джейн! Дорогая! Что случилось?!
Женщина ошарашенно осмотрела нежданную гостью, но, быстро справившись с удивлением, провела ее в гостиную, укутала пледом и сказала:
– Я сделаю чай.
Она исчезла в дверях, бросив напоследок озадаченный взгляд на Джейн, а та вдруг поймала свое неясное отражение в окне: волосы еще больше закурчавились от влаги, лицо бледное, а глаза… Джейн заставила себя подняться и на негнущихся ногах подошла к окну. Обман зрения? Отражение огонька, пляшущего в светильнике? Отблеск рубинов, украшающих ее грудь? Или ее глаза блестят совсем по-звериному?
Смутная догадка приобретала форму, словно проступая из тумана.
Джейн могла бы поставить все содержимое своего чемодана и даже фамильные рубины Олдброков на то, что мистер Рейнфорд не совершал ритуала, в отличие от остальных жителей Вуденкерса. Джейн попыталась представить, как Ральф закатывает рукава, зачерпывает пригоршню грязи… А ведь сначала еще надо бы украсть курицу!
Она истерично хихикнула, все так же глядя в окно. Перед ней был небольшой пятачок дороги, а после – стена тумана, который кто-то словно отрезал ножом, тумана, в котором она не видела и не слышала, который запечатал ей уши и нос и закрыл глаза…
Что-то обожгло Джейн под грудью, так что она вскрикнула от неожиданной боли, а потом все исчезло, и не было ни тумана, ни зеленых холмов.
* * *
Дверь в гостиную была открыта, что само по себе настораживало, поскольку миссис Пампкин не любила в нее заходить, чтобы не будить воспоминания о счастливом замужестве и печальной утрате. К тому же Ральф слышал, что она хлопочет на кухне. Посетителей он принимал в кабинете, а ожидали они обычно в приемной, значит, тот, ради кого в комнате горел огонь, – гость.
Хоть бы не мисс Блювенгейз со своими пирожками. Если она не поняла достаточно ясно выраженного отказа, то придется жениться на мисс Уокер поскорее.
Ральф вошел в гостиную, заранее хмурясь, но тут же забыл обо всех своих рассуждениях и бросился к Джейн, которая без чувств лежала на полу.
– Что вы с ней сделали? – воскликнула миссис Пампкин, появляясь следом с подносом в руках.
– Это вы что с ней сделали? – рассердился он. – Я только что вошел!
– Она влетела в участок пару минут назад, – озадаченно сказала секретарша. Поставив поднос на низкий столик у дивана и присев возле Джейн, обхватила ее запястье. – Вид у нее был, прямо скажем, пугающий: платье в грязи, волосы дыбом, взгляд… Да у нее жар!
Ральф положил ладонь на лоб Джейн и рефлекторно отдернул руку.
– Пульс зашкаливает, – неодобрительно сообщила миссис Пампкин. – Бегите за доктором.
– Его нет дома. И в приемном кабинете тоже нет. Мы расстались с ним у церкви, и он сказал, что собирается навестить какую-то вдову. Как вы понимаете, имя не прозвучало.
– Миссис Тоббс? – предположила миссис Пампкин. – То-то она в последнее время выглядит веселой. Или миссис Честрик? Она стала красить волосы.
– Почем мне знать? – возмутился Ральф.
– Вы, как инспектор полиции, должны больше интересоваться жителями города, – укорила его миссис Пампкин. – Давайте переложим бедняжку, на полу сквозит. Ну-ка, я возьму ее за ноги…
Ральф сгреб Джейн в охапку и без труда перенес на диван.
– Отправляйтесь за доктором, – приказал он.
– Я, пожалуй, сперва побегу к миссис Рэдшоу, – рассудительно сказала миссис Пампкин. – Она всегда была… дружелюбной женщиной. Жизнерадостной.
– Скорее! – прикрикнул он, и миссис Пампкин неодобрительно глянула на него, но потом проворно поспешила прочь.
Вскоре входная дверь захлопнулась. Джейн тихо застонала и, поморщившись будто от боли, потерла ладонью под грудью.
Взяв салфетку с подноса, на котором исходили ароматным паром две чашки, Ральф осторожно промокнул выступившие бисеринки пота на лбу и висках Джейн, а после расстегнул верхнюю пуговку платья.
– Чтобы вам было легче дышать, – пояснил он.
Тонкая венка на ее шее быстро трепетала, рыжие кудри у висков потемнели от пота. Ральф пригладил ее волосы, снова потрогал лоб.
– Вам жарко, Джейн?
Она лишь застонала в ответ, и Ральф расстегнул вторую пуговицу.
– Где вы были сегодня? – тихо спросил он. – Почему игнорировали меня в церкви?
Джейн повернула голову, и вдруг взмахнула рукой, едва не влепив ему пощечину.
– Я, наверное, сам виноват, – вздохнул он, поймав ее руку и уложив вдоль тела. – Надо было хватать вас и тащить в церковь. Правда, сегодня обвенчаться все равно не получилось бы. Джейн…
Она вдруг забилась, словно в припадке, выгнулась, а потом рванулась вперед и зарычала, скаля зубы.
– О, черт! – вскрикнул он, схватил ее запястья, но Джейн снова опрокинулась на диван, обессилев.
Темные рубины ожерелья алели на ее коже свежими каплями крови, и Ральф, нахмурившись от неудачной ассоциации, нащупал застежку и, расстегнув ожерелье, бросил его на поднос. Всхлипнув, Джейн снова прикоснулась к месту под грудью.
– Я инспектор. Это почти как доктор, – напомнил Ральф самому себе и быстро расстегнул пуговицы на ее платье до самого пояса.
Ее белье было возмутительно провокационным. Как, впрочем, и вся она. Прозрачное кружево, шелковые бретельки, черный цвет, подчеркивающий белизну кожи. Дыхание Джейн как будто слегка выровнялось,
