На открытых колёсах (СИ) - Кузнецов Данил Сергеевич

Я помотал головой, прогоняя посторонние мысли, и перевёл глаза на небо над автодромом.

Всё же Шумилов был в своё время обделён вниманием противоположного пола, а уж стоило переместиться в более молодое тело, как запросы организма усилились на порядок. Но мысленными усилиями я сдерживал себя, понимая, что всё это не так важно.

«Журналистка», похоже, заметила меня. Я ответил ей таким же ничего не выражающим взглядом.

Может, если бы молчание продлилось на пару секунд дольше, мы отвернулись бы друг от друга и разговора так и не получилось бы. Но она неожиданно улыбнулась и произнесла по-английски:

– Здравствуй. Ты один из тех гонщиков, которые тут недавно ездили?

– Да. Меня зовут Михаил Жумакин, я из России…

Тьфу ты. Почему эти фразы нормально звучат на международном – и так клишированно на русском?

Девушка кивнула, словно не уловив моей секундной запинки в конце, и ответила:

– Лайма Куоллиярви. Финляндия. Спортивный журналист.

– Вот как? – Я приподнял бровь. – А выглядите так, как будто школу только что закончили.

Она озадаченно стрельнула в меня глазами и сказала:

– Ну вообще да, я пока только учусь. Но уже сотрудничаю с одним гоночным изданием – и приехала сюда, чтобы собрать материал по этому этапу вашей «Формулы».

– Вы следили за предыдущими гонками? Знаете расстановку сил?

– Предположим, следила. И даже тебя помню. Это ведь ты в Сочи с последнего места приехал на подиум?

– Было дело, – признал я.

– Но я и не подозревала, что у вас тут есть какие-то свои расклады. Может быть, ты расскажешь подробнее – для интервью?

Я и моргнуть не успел, а у неё в одной руке уже был смартфон. Явно с готовым к записи диктофоном.

– Нет-нет-нет, это наша внутренняя кухня, которой нет места в официальных статьях, – с улыбкой покачал я головой. – Спросите лучше о чём-нибудь другом. О погодных условиях, например; о сложности трассы, о шинах…

– Действительно, чего это я… – вздохнула она. – Как погода? Как трасса?.. Но я ведь представляю, что ты ответишь. Мол, дождь внёс свои коррективы, однако мы постарались выжать из болидов всё, что можно; асфальт в некоторых местах и под конец оставался скользким, и пришлось потрудиться, чтобы удержать машину… Я права?

– В целом, да. – Я вновь позволил себе усмешку: – А вы неплохо осведомлены о том, что обычно говорят. Не самая заурядная точка зрения для журналиста, не находите?

– Знаю, – сказала Лайма, отводя глаза в сторону. – Просто мне надоело читать однообразные высказывания на тему гонок. Не понимаю смысла послегоночных интервью: всё и так очевидно по ходу заезда… Разве что опосредованный контакт для сохранения образа в памяти масс, но это, по-моему, должно идти побочно…

– Кому очевидно, а кому не очень – требуется оценка самого участника, – развёл я руками. – Почему же тогда вы решили быть журналистом, позвольте спросить?

– Хочу привнести в репортажи что-то новое, показать гоночный мир с какой-то ещё не исследованной вдоль и поперёк стороны. Но пока не знаю – с какой именно. – Лайма повернулась ко мне. – Может, расскажешь о себе, о своей подготовке… о впечатлениях от этой трассы?

– Всё перечисленное также давно используется. На официальном ютуб-канале чемпионата выходят не только стримы гонок, но и короткие рассказы о «четвёрке» глазами её участников. Там они как раз говорят о том, как сюда пришли и как им видится вся эта затея. А насчёт впечатлений так скажу: автодром новый для меня и кое в чём интереснее прочих – прежде всего бэнкингами[37] в поворотах под девяносто градусов. В дождь здесь гоняться особенно приятно: ощущается здоровый драйв… и, наверное, понимание того, что это игра в одну попытку. Даже не ошибка, а малейшая её возможность – и болид, скорее всего, сорвёт. Но гонки, очевидно, пройдут посуху, поэтому борьба развернётся между самими гонщиками, а не между каждым из них и внешними условиями. – Я слез с бортика и шутливо спросил: – Ну как, я удовлетворил ваше любопытство?

– Вполне, – улыбнулась мне краями губ Лайма и убрала смартфон в сумку.

«Всё-таки записывала», – догадался я.

– С тобой можно будет поговорить после первой гонки?

– Я подумаю…

– Жумакин! – донеслось вдруг от боксов на русском. – Иди сюда! Хватит прохлаждаться!..

Кричал Игорь; присмотревшись, я увидел его фигуру в одном из пустых квадратных проёмов.

– Мне пора, – сказал я Лайме. – Приятно было поболтать.

– Мне тоже. Удачи.

– Спасибо.

Она опять взяла фотоаппарат и принялась снимать всё вокруг.

А я заспешил к зданию автодрома. Но мыслями оставался там, у ограждения на пит-лейне.

«Чёрт возьми, я что, влюбился?» – подумалось, когда я шёл к Игорю на краткий инструктаж перед гонкой.

Но некому было ответить мне. Только подсознание фрейдистски хихикало, но я предпочёл его не замечать.

Плевать на всё. Надо выкинуть из головы лишнее, чтобы она снова не заболела и ничто не мешало мне сражаться за подиум с Нико Кари.

…Ближе к вечеру автобус отвёз нас всех в город Пярну, около которого и находилась трасса Auto24ring, больше известная как Аудру.

Я сидел у окна, во влажном кое-где от безалкогольного шампанского комбинезоне, и устало поглядывал на проплывающие мимо лесные пейзажи. Прошедшая гонка непредвиденно сильно вымотала меня; к тому же, я всё острее чувствовал знакомое давление в черепе.

Опять не вышло побороться за победу. На старте вперёд резко проскочил Ахмед, а я оказался один на один с Кари. С ним-то я и бодался на протяжении всего заезда. Причём это серьёзно замедляло нас по сравнению с тем, как мы могли бы гнать, так что в один прекрасный миг в районе тринадцатого круга нас обоих пристроившийся за нами Нюлунд.

Он-то и получил заветные двадцать пять очков, после того как пересёк черту вслед за британцем. Я довольствовался восемнадцатью: удалось кое-как удержать Кари позади и отыграть у него на финише пару десятых. Лучший круг показал Атоев, который закончил гонку шестым.

Если учитывать поул Нико, то от него в текущей таблице первенства я отставал ровно на пятьдесят очков. Солидный гандикап, особенно за каких-то восемь заездов до конца сезона.

Буду отыгрывать по два-три очка за раз – завершу чемпионат в лучшем случае третьим, а финн выиграет триста пятьдесят тысяч евро и почти гарантированный билет в «евротрёшку».

Я знал, что могу победить Нико. Просто знал, и всё тут. Но каждый раз что-то мешало доехать до желанного первого места, которое по стоимости в баллах значительно превосходило остальные.

Между тем часики, образно говоря, тикали. До финального раунда всего месяц. И если не произойдёт чуда, то уже после Москвы Кари сможет при удачном для него стечении обстоятельств досрочно оформить титул.

Своей же задачей я считал ему в этом помешать.

Да, гонки – эгоистичный спорт. Часто ради победы люди готовы на любую подлость. Я, напротив, видел особую доблесть в том, чтобы выиграть честно.

Точнее, не нарушая правила. Моральная сторона игры не так важна – это, в частности, показала первая московская гонка, в которой я агрессивно прижал Атоева к внешнему поребрику.

Но время у меня пока было. А значит, и шансы.

Лайма, кстати, сидела в том же автобусе, но сзади.

После финиша она взяла короткие интервью у первой четвёрки в протоколе. Энаам и Никлас просто радовались наконец-то завоёванным высоким местам, я, в отличие от них, сдержанно рассказал о борьбе с Нико и привёл немного технических деталей, отчего заработал предостерегающий взгляд инженера: дескать, ты что, хочешь выболтать все наши тактические секреты?

Нико выступил неожиданно резко: упомянул моё с ним принципиальное соперничество, намекнул, что дальше будет рисковать на грани фола, чтобы не дать мне его обойти.

Интересная, признаться, получилась беседа.

Однако, когда мы приехали в гостиницу, я больше не думал о гонках ни в каком виде. Мне хотелось залезть под душ, сменить форменный комбез на что-то цивильное, закинуть в себя ужин с таблеткой анальгина в придачу и завалиться на боковую.